Чародей
Шрифт:
– Анс идет, сэр Эйбел. Видите, вон там? – Тауг указал пальцем.
Я с трудом разглядел вдали сгорбленную фигуру Анса, которая показалась на вершине холма и начала неуклюже спускаться по склону – впрочем, довольно быстро.
– Нам пора, – сказал я, и зеленые холмы Сна, увенчанные тополями и кипарисами, стали похожи на солнечные блики, дрожащие на водной глади.
Тауг моргнул и рывком сел. Огонь погас, лишь тлели красные огоньки. Облако стояла над скрюченным телом Анса, наклоняя к нему прекрасную голову, покуда они почти не соприкоснулись
Тауг встал и подбросил сучьев в костер, потом опустился на колени рядом со мной.
– Вы еще собираетесь ехать за моей сестрой?
– Я посылаю тебя, – сказал я.
– Я обладаю правом посвящать в рыцари, – сказал я людям Била. – Кто сомневается, пусть бросит мне вызов сейчас же.
Все молчали, хотя выжидательно смотрели на Гарваона.
– Мне хотелось бы сказать, что я обладаю также землями, прекрасными поместьями, которыми могу жаловать воинов, возведенных мной в рыцарское достоинство. У меня нет земельных владений, но лорд Бил великодушно вызвался восполнить их отсутствие.
По рядам прокатился гул голосов, менее громких и внятных, чем шум ветра. Я поднял руку, и они стихли.
– Многие становятся рыцарями в огромных замках на юге, – продолжал я. – Там чан для ритуального омовения и подле него три рыцаря, дающие указания претендентам. От заката до рассвета они охраняют свое оружие. Там знамена, молитвы и песни, и прекрасные дамы в шелках наблюдают за происходящим. У нас есть дама, но она в кожаном платье, и за плечами у нее колчан.
Тауг повернулся взглянуть на Идн и увидел, что все взоры обратились к ней. Она держала голову высоко, и ее глаза сияли ярко, как у большого черного кота, сидевшего у нее на плече.
– По завершении обряда, когда будущего рыцаря надлежащим образом восхвалили и обсудили, перед проводящим акколаду расстилают ковер. Будущий рыцарь преклоняет на нем колена, и поэтому все, возведенные в рыцарское звание таким манером, называются коверными рыцарями.
Крол рассмеялся, но почти сразу умолк.
– Но есть рыцари и другого рода. Они имели дело не со своим собственным оружием, но с неприятельским и проходят обряд посвящения, поскольку все вокруг знают, что они уже рыцари: отважные, благородные и искусные в обращении с оружием.
Солнечный луч скользнул по равнине и погас. Прежде я говорил достаточно громко, чтобы меня слышали все; теперь немного понизил голос.
– Подойди ко мне, Свон, и преклони колени.
Свон выступил вперед, не быстро и не медленно. На мгновение, лишь показавшееся долгим, он замер на месте, прежде чем опуститься на колени. Глаза у него слезились – наверное, от ветра.
Этерне выпрыгнула из своих украшенных драгоценными камнями ножен мне в руку, и теперь я стоял не один. Два десятка рыцарей, старых и суровых, молодых и доблестных, стояли рядом. Какая-то женщина (не Идн) пронзительно вскрикнула в толпе
Длинный черный клинок коснулся правого плеча Свона, потом левого. Я сказал:
– Поднимитесь, сэр Свон.
Свон встал с потрясенным видом. Этерне скользнула обратно в ножны, и призрачные рыцари исчезли.
– Тауг, подойди к нам, пожалуйста, – сказал я.
Тауг, сияя от гордости, стал рядом со Своном. Он был одет как деревенский парень, каковым и являлся, но на руке у него был прекрасный зеленый щит с изображением белого грифона.
– Вот оруженосец, сэр Свон. Вы возьмете его на службу?
– С радостью, – ответил Свон. – Если он не против.
– Ты будешь служить этому рыцарю преданно, Тауг? Как твой отец служил мне?
– Клянусь! – Голос Тауга прозвенел на высокой ноте и, наверное, именно поэтому слегка дрогнул.
Я ни единым словом не призвал Облако. Вместе с Гильфом, следующим за ней по пятам, она легким галопом проскакала через толпу зрителей и стала рядом со мной.
Я сел в седло.
– Я отправляюсь на юг и беру с собой Анса и еще двоих. Я обещал герцогу Мардеру встать караулом в горном ущелье и должен сдержать слово. Когда вы освободите моего слугу, находящегося в плену у ангридов, пошлите его ко мне. Он знает, где меня искать.
Той ночью Тауг надеялся снова увидеть сон, как случилось, когда мы с ним спали бок о бок. Но никакого сна он не увидел, а почувствовал быстрое прикосновение теплого кошачьего языка к щеке.
Он перевернулся на спину:
– Привет, Мани. В чем дело?
– Пойдем со мной, – тихо сказал Мани.
Тауг встал и пошел за ним следом за пределы лагеря к месту, мало отличавшемуся от любого другого на той населенной призраками равнине, – разве только там на маленьком складном стуле сидела Идн, а перед ней стоял еще один такой же стул.
– Мне нужно поговорить с тобой, оруженосец, – сказала она. – Мы с тобой не особо крепко дружили до сих пор… Сядь, пожалуйста. Я принесла этот стул для тебя.
Тауг поклонился и сел.
– Вы подарили мне щит, и теперь я ваш друг до гроба.
Идн улыбнулась – едва заметной в лунном свете улыбкой.
– Учтиво сказано.
– Я ничего не знаю о приличных манерах. Как разговаривать с дамой, или со знатным господином вроде вашего отца, или с другими благородными господами. Я просто сказал правду.
– Сэр Свон научит тебя.
– Знаю, но пока у него не было времени.
Словно не услышав Тауга, Идн сказала:
– У него прекрасные манеры, когда он хочет.
– Умный умеет держаться любезно, – сообщил Мани Таугу. – Но умный знает также, когда любезность уместна.
– И не считает нужным быть учтивым всегда, – закончила за него Идн. – Сэр Свон груб со мной, оруженосец, когда моего отца нет рядом. Почему?
– Он мне не говорил.
– Разумеется. Я знаю, я некрасива…
– Нет, вы красивы, – горячо возразил Тауг, и Мани одобрительно мурлыкнул.