Чародейка из Вавилона
Шрифт:
Впервые я почувствовала укол совести.
– У вас есть еще Агата, – я скривилась и запила застрявшее в горле пирожное чаем.
– У Агаты семья.
Аппетит пропал. Да, у нее тоже семья – я. Но на меня она не рассчитывала. Возможно, я сама была в этом виновата. Не знаю.
– Я тоже попросилась в делегацию, – сказала я.
– Что? – разволновалась она. – Рина, это очень опасно! В Радиусе находят тела… ты ведь слышала о профессоре Фонаревой?
– Слышала, – пробормотала я, пытаясь подавить внутреннюю тревогу. Ее нашли, как других, обескровленную, с
– Рина, ты должна отказаться!
– Мам, ну ты чего. Нас будут сопровождать две дюжины солдат.
Это правда. Талий Джонас обеспечит нас охраной. Они проводят нас до поста на Пике и останутся там, сами того не зная, дожидаться эвакуации.
– Но… Ты хоть представляешь, какой там уровень маградиации?
– Машины будут под защитой. Посты тоже. Если бы это было опасно, он не брал бы с собой Вадю.
Она всплеснула руками.
– О чем Джонас только думает!
Я знала, о чем, но промолчала. А мать после этого все же успокоилась. Раз уж он берет сына…
– Будет весело, – я натянула улыбку и тихо вздохнула в чашку.
***
Вадя эти оставшееся до праздника время ходил мрачный и задумчивый и веселостью тоже не отличался. Он перестал пропадать в подвале и теперь только вздыхал, громко и протяжно.
– Берись за книги. Тебе же сказал твой двойник – будешь поступать в Московскую Академию, там строгие экзамены, – пыталась я его занять, а сама переживала о другом двойнике: двойник Талия Джонаса в том мире под арестом, а что насчет его самого? Как он будет объясняться с ОМП того мира на первых порах? И вообще – как они примут столько людей? Ведь у многих должны быть двойники – наверное, почти у всех, кто родился здесь до две тысяча тринадцатого – хорошо хоть, это не обо мне. Так много сложностей.
А прямо накануне праздника объявилась дикая. Я боялась, что она явится, открыв дверь с ноги, но ее доставили под конвоем в компании Келлера – огромного устрашающего мага с жестким лицом – прямо в кабинет Талия Джонаса. Оба выглядели, как будто дрались на помойке с крысами, пахли еще хуже. Они долго торчали в кабинете, а я не могла ни подслушать, ни войти под каким-нибудь предлогом: у дверей сторожили вооруженные до зубов солдаты.
Вышли они уже без наручников, но судя по огромной руке Келлера на плече дикой и ее озлобленному перемазанному лицу, она все еще осталась под конвоем – его конвоем.
Она бросила на меня острый взгляд, и внезапное, как удар молотком, ментальное послание чуть не расплющило мне мозги.
«Все плохо. Валите, и поскорее».
«Знаю. Ты тоже», – я ограничилась простой ясной мыслью. Ментальными посланиями я не владела и могла по ошибке отправить его кому угодно в комнате.
Похоже, своего инфернала она не нашла. Зато ее нашел Келлер, от которого она сбежала. Вот и рискнула свободой.
***
Вадя выглядел совсем неважно. Чем ближе был День Памяти, тем сильнее он беспокоился, хоть ничего и не говорил. Сейчас он сидел в кабинете с отсутствующим взглядом и судя по всему общался с Вадей-два.
Про дикую я решила ему не говорить. Зачем? Ему бы непременно приспичило ее спасать.
Угу, от Келлера. Да тот бы мизинцем его раздавил.
Когда сеанс связи закончился, он очнулся – и вздрогнул, когда увидел меня. И тут же тяжело вздохнул и уставился в окно, хоть там и ничего толком было не разглядеть – на Вавилон опустилась ночь.
– Что тебя тревожит, Вадя?
– Что меня тревожит? Да все! – он запустил пальцы в лохматые волосы. – Мир гибнет, все пропало, мы должны бежать, а еще…
– Еще? – вздохнула я.
– Знаешь, что еще я думаю? Отец ведь не станет спасать всех. Он точно не спасет немагов. Я его знаю. Он их за людей-то не держит!
– Вадя. Ты преувеличиваешь, – не слишком убедительно сказала я. Он уставился на меня безумным взглядом и открыл рот. Смотрел несколько секунд – и обвиняюще ткнул пальцем.
– Рина! Да ты ведь тоже! Ты тоже об этом думала! Что он не станет! И ничего не сделала!
– Ва-адя. Мы должны доверять твоему отцу. Что мы САМИ можем? Ничего.
Он хотел что-то возразить, но не нашел, что. Со стоном упал лбом на стол и так и остался.
Я закатила глаза и ушла на кухню. Налила стакан сока из холодильника. И облилась, когда заметила в углу этого типа.
Он опустил глаза, будто не пялился только что во все глаза.
О, господи. Вроде бы должен перестать так трястись при мне, а все туда же.
Я осторожно высушила платье чарами – плохо, останется пятно, но ладно, я все равно не собиралась брать его с собой… в другой мир. Я налила себе новый стакан и через плечо сказала:
– Приведи свою подружку.
– Марту? – он запнулся, когда я выгнула бровь. Да, приятель, не нужно прикидываться со мной дурачком.
– Нет, не Марту. Вторую. Ту, с которой ты спишь.
Надо было узнать их имена. А то выходит слишком грубо. Но сейчас уже неважно.
– Зачем? – его голос сел от страха, и я закатила глаза.
– Затем.
– Да, госпожа.
Он тихо вынырнул из своего угла, и спустя пару минут вернулся со служанкой.
– Стой там, – приказала я ей, когда она замерла на пороге. – А ты – подойди ко мне.
Они переглянулись, и этот тип подошел, снова бледный, как полотно и до смерти перепуганный.
– Имей в виду – если нападешь, я тебя уложу и без всякого ошейника, – предупредила я. – Все понял?
Он ничего не понял, но на всякий случай кивнул.
Ладно.
Я совершаю серьезное преступление, по сути – помогаю бежать государственному преступнику. Но – ладно.
Я вытянула руку и коснулась ошейника – он вздрогнул, когда тот со щелчком открылся и обмяк в моей ладони.
– Госпожа?