Чародейка
Шрифт:
Но не успела Садира сделать и несколько шагов вперед, как совершенно неожиданно смолкла музыка и затих шум боя. В районе лагеря воцарилась полная тишина. Тело колдуньи само собой перестало двигаться, и она замерла, а потом, потеряв равновесие, растянулась во весь рост на песке.
Только она начала подниматься на ноги, как над лагерем караванщиков разнесся громкий голос хафлинга.
— Сложите оружие и сдавайтесь, — потребовал он. Хотя прошло уже более двух лет с тех пор, как Садира в последний раз слышала этот голос, она сразу же узнала его. Это был голос самого Нока, вождя племени хафлингов. Ваше сопротивление бессмысленно, вы все неминуемо погибнете.
Поняв, что теперь существует только одна возможность спастись, Садира бросилась к своему канку и отвязала его. Она взобралась на скакуна и направила его в сторону от лагеря. Отъехав на некоторое расстояние, колдунья подняла трость над головой и громко произнесла заклинание:
— Небесный огонь!
Три струи багрового пламени с адским грохотом вырвались из конца трости, осветив небо рубиновым светом и закрыв желтые луны, висевшие в небе, красноватой дымкой.
Уверенная в том, что Нок без всякого труда определит источник заклятия, Садира провела тростью над усиками-антеннами канка, давая ему команду бежать галопом.
4. ДРЕВНИЙ МОСТ
Если бы не пересохшее горло, Садира закричала бы от восторга. Красные пески резко обрывались на краю темного ущелья, которое простиралось в обоих направлениях, насколько хватало глаз. По другую сторону ущелья дорога поднималась вверх по крутому откосу, местами покрытому низкорослым кустарником, затем исчезала из виду на фоне оливкового утреннего неба.
Между песчаными холмами и откосами повис величественный мост длиной не менее ста метров. Он был построен из огромных каменных блоков семи различных цветов. Мост соединял края ущелья подобно гигантской арке, напоминавшей по форме рукотворную радугу. Его проезжая часть была вымощена желтым булыжником, за исключением единственной черной полосы с массивными замковыми камнями.
Для Садиры древний мост оказался подарком судьбы. Она считала его таким же добрым предзнаменованием, как и появление ласточки, предвещавшей дождь.
— Перенеси меня на ту сторону, это все, что мне от тебя надо, обратилась колдунья к канку таким хриплым голосом, что сама едва смогла разобрать собственные слова.
Садира постучала тростью по усикам-антеннам канка, давая скакуну команду ускорить бег, но канк не повиновался. Прошлой ночью, когда Садира решила отвлечь внимание Нока от лагеря каравана, она погнала своего скакуна таким отчаянным галопом, что у нее растрепались волосы. Как колдунья и надеялась, Нок сразу понял, что означал устроенный Садирой фейерверк, и устремился во главе своих воинов в погоню за волшебницей, оставив уцелевших вожатых оплакивать гибель старшины каравана и своих товарищей. На первых порах Садира была абсолютно уверена в том, что ей без труда удастся оторваться от хафлингов и спастись, так как воины Нока никак не могли соревноваться в скорости с канком. Тем не менее ночь уже подходила к концу, а Нок и его воины не отставали, и ей никак не удавалось надолго оторваться от них. К рассвету канк едва плелся, и даже Садира, шагая рядом, смогла бы на коротком отрезке пути не отстать от него… С этого момента неутомимые лесные воины начали постепенно нагонять ее.
Садира обернулась, чтобы выяснить, что происходит сзади. Поворот отдался резкой болью во всем ее теле. Болели все мышцы, особенно мышцы ног. Это было результатом сумасшедшей скачки, которая продолжалась почти всю ночь. К утру Садира устала не меньше своего канка. Ночью у нее начались спазмы в желудке, которые к рассвету перешли в болезненные колики, угрожавшие вывести ее из строя в любой момент. Ее голова разрывалась от адской боли, что было следствием нечеловеческой усталости и пережитого ею смертельного страха.
То, что она увидела, не вселяло оптимизма. Ее преследователи быстро продвигались вперед, постепенно приближаясь к своей добыче. Они делали все возможное, чтобы перехватить ее прежде, чем Садира достигнет моста.
Хафлинги уже приблизились настолько, что колдунья ясно видела по их лицам, что они прикладывают огромные усилия, на которые обычный человек был просто физически не способен. Преследователи были смертельно бледны, их лица осунулись и блестели от пота. Они жадно хватали воздух раскрытыми ртами, а их ввалившиеся щеки поднимались и опадали подобно мехам. Их волосы, обычно взлохмаченные и торчащие во все стороны, теперь прилипли к их потным головам. Казалось, что они все делают в состоянии транса.
Позади воинов Садира заметила одинокую фигуру, двигавшуюся, как ей показалось, размеренно и не слишком поспешно. Хотя до нее было слишком далеко, у Садиры не было и тени сомнения в том, что это Нок собственной персоной. Несмотря на разделявшее их расстояние, один лишь вид его заставил колдунью похолодеть от ужаса, ибо она хорошо знала по собственному опыту, что тот, кто создал волшебную трость и волшебное копье, не тот человек, которого можно безнаказанно оскорблять.
Но чем бы все это ни закончилось, колдунья нисколько не сожалела о том, что нарушила договоренность и не вернула Ноку волшебную трость. Еще много лет тому назад она поклялась сделать все, что будет в ее силах, для того, чтобы Тир стал свободным и всегда оставался им. Именно страстное желание видеть Тир свободным и заставило Садиру нарушить данное Ноку слово после убийства царя Калака. Обладая волшебной тростью, колдунья могла защитить свой любимый город от многих страшных угроз. Даже сейчас, когда Нок и его воины гнались за ней и над Садирой нависла смертельная опасность, она не собиралась возвращать трость ее законному владельцу, по крайней мере, пока была жива.
Один из лесных воинов прицелился и метнул свое костяное копье в Садиру.
Копье воткнулось в песок в каких-то полутора-двух метрах от Садиры.
Колдунье было совершенно ясно, что следующий раз копье угодит прямо в цель — в нее или в панцирь канка… Но что толку думать о том, куда вонзится копье. Надо постараться избежать его.
— Что же все-таки позволяет им безостановочно двигаться в течение многих часов? — пробормотала Садира, разговаривая сама с собой.
Даже тогда, когда она задавала себе этот вопрос, ответ на него был ей хорошо известен — колдовство Нока. В любом другом случае ни один из хафлингов не смог бы бежать почти с той же скоростью, что и канк гигантское насекомое с шестью ногами. Насколько девушке было известно, только эльфы благодаря своим длинным ногам могли бы потягаться с канком.
Колдунья снова повернулась вперед и провела тростью над усиками-антеннами канка, но это ей ничего не дало. Канк бежал все медленнее.
До моста было еще далеко, но Садира уже могла разглядеть его покрытые лишайником огромные каменные блоки. Правда, к тому моменту, когда канку посчастливится добраться до моста, она будет лежать на песке, пронзенная десятком копий с зазубренными наконечниками.
— Пожалуй, самое время мне самой заняться колдовством, — громко проговорила Садира.
Убрав трость, колдунья протянула руку к своему заплечному мешку, привязанному к упряжи канка. Покопавшись в нем, она вытащила щепотку зеленовато-желтого порошка серы. Затем повернула свободную руку ладонью вниз и держала ее в этом положении некоторое время, извлекая из земли энергию, необходимую ей для колдовства.
В этот момент раздался стук копья, попавшего в заднюю часть панциря канка, защищавшую его брюшко. Садира остановила канка и развернула его в обратную сторону, чтобы иметь возможность видеть своих преследователей.
Лавина лесных воинов неотвратимо надвигалась. Двое из них замедлили бег, чтобы метнуть копья в Садиру. Оба копья попали в цель. Одно из них едва не задело бедро Садиры и отскочило от панциря канка. Второе глубоко вонзилось в сустав одной из средних ног, и канк вздрогнул всем телом. В этот момент колдунья бросила горсть серы в преследователей и произнесла заклинание.