Чаровница Добранушка. Сказка для детей и подростков
Шрифт:
Бандиты подняли маски на шлемы и уставились на мотоцикл. Нахалыч зло ударил ногой по заднему колесу и сказал:
– Вот дела.
Он взялся руками за руль, поднял мотоцикл на заднее колесо, сел на сиденье и подвигал рычагами сцепления и тормоза. Передняя стойка выглядела сильно погнутой. Передний тормоз работал, но само колесо выглядело смятым и погнутым. Педаль заднего тормоза отлетела. Ручка газа вращалась. Трос сцепления перебит. Нахалыч потянул на обрывок троса. Сцепление работало.
– Сейчас поедем… – сказал он.
– Куда поедем? Без тормозов и без колеса? – спросил Негодяич.
– На
– Тормозить как? – с опаской спросил Негодяич.
– У дома в стог сена – раз. И все дела…
Негодяич поймал ногами заднее сиденье. Одной рукой он держал биту, другой обхватил за плечи Нахалыча. Нахалыч завел мотоцикл, дал газу и потянул трос сцепления. Мотоцикл рванул с места, задрал переднюю погнутую стойку вверх, и на одном колесе помчался по траве.
Через десять минут показались дома. И за ними Гадюкино.
– Тормози! – заорал Негодяич.
– Щас сделаем! – крикнул Нахалыч и отпустил трос сцепления.
– Тормози-и-и! – Негодяич схватил Нахалыча за шею и потянул на себя.
– Пусти!.. Я ничего не вижу!.. – орал Нахалыч.
На огромной скорости мотоцикл проехал мимо большого стога сена, врезался в маленький стожок, пробил его, вылетел с другой стороны и врезался в курятник. Куры в панике выскочили наружу и разлетелись по округе. Через минуту из курятника все в перьях вылезли Негодяич и Нахалыч.
– Затормозили, – сказал Негодяич и сплюнул с губ куриные перья. – Говорил, в стог сена. Тьфу…
– Не рассчитал маленько… – сказал Нахалыч.
– Чей это курятник мы разбомбили? – спросил Негодяич.
– Так это твой курятник, Негодяич.
– Тебе что мой курятник тормоз что ли, Нахалыч?
– Хотели взорвать пекарню, – сказал зло Нахалыч, – а взорвали свой мотоцикл.
– Что мы скажем Душегубу? – спросил Негодяич.
– Наврем с три короба… – сказал Нахалыч.
– Тихо ты, у него на каждом заборе свои уши имеются.
Обормот Нахалыч почесал затылок и сказал:
– Это она Добранушка нас околдовала.
– Не помогло свиное копытце, – сказал Негодяич, достал из кармана свиное копытце и с негодованием выбросил его за спину.
– Куда бросил, – послышалось сзади. – У кого взял, тому и верни.
Негодяич вздрогнул, обернулся, никого нет, поднял из травы копытце и нарочито показательно сдул с него пылинки. – Я же говорил, у него уши на каждом заборе есть, – тихо сказал он Нахалычу. – И еще громкоговоритель.
Первые неприятности
Утро выдалось, как обычно, дивное. Пели ключи. Звучала речка Симфония. Соловей Тимоша пел свои трели.
Чаровница Добранушка спала у открытого окна. Паучок Никита сплел над ней из паутины полог, чтобы ей не мешали мухи и комары. Ничего не предвещало плохого.
– Как хорошо, – сказала Добранушка, просыпаясь под соловьиные трели.
Она села, отодвинула в сторону полог и поднялась с кровати. Взяла расческу и начала расчесывать волосы. Почему-то бабочки и птицы вокруг нее в это утро не летали. Это удивляло и вызывало беспокойство.
– Странно! Куда все делись? – удивилась Добранушка.
Она одела платье, вышла в сад и умылась цветочной росой. Стряхивая росу с лепестков роз, она протирала ей глаза и щеки. Волнение ее не покидало. «Сердце – вещун», – подумала Добранушка.
– Беда, Добри! Беда! – послышалось со стороны сада.
К ней лихорадочно, торопливо взмахивая крыльями, мчались бабочки.
– Что такое? – спросила их Добранушка.
Первой подлетела бабочка Павлиний Глаз. Второй бабочка Лимонница. Третьей бабочка Капустница. Бабочки принялись летать вокруг Добранушки и повторять:
– Беда, Добри! Беда!
– Так что случилось? – снова спросила она.
– Целительный сад в опасности!
Добранушка посмотрела в сторону целительного сада и побежала туда. То, что она увидела, ее сильно огорчило. Многие цветы оказались сломаны, многие помяты. На траве и на земле валялись выпавшие из цветков человеческие души. Сердце ее задрожало, заволновалось сильнее. Добранушка начала осторожно подбирать души и укладывать их в цветы, которые оставались целыми. Она так оберегала цветы, так за ними ухаживала. Во всех цветах целительного сада находились души исцеляющихся людей. Стоило представить, что может произойти потом, и ей становилось плохо.
Добранушка украдкой стирала накатывающие на глаза слезы и раскладывала упавшие души по новым цветам.
– Ничего, – говорила она себе. – Поправим, превозможем, переживем…
Она подняла душу стареющего Крошика и со сломанной белой розы перенесла в розовый распускающийся бутон лилейника. «Теперь ему должен помочь этот лилейник», – подумала она.
Добранушка очень любила эти цветы. Лилейники не просто сбить и затоптать. Они обладали крепким упругим стеблем. Рано утром эти цветы спали, свернув лепестки в узкие вялые трубочки. Ночью они выглядели невзрачными и грустными. Но как только солнце поднималось над горизонтом и вступало в свои права, они раскрывали свои бутоны и всем своим видом начинали смеяться заливистым смехом. Лилейники смеялись с утра до вечера. Юбки зеленых узких листьев от основания фонтаном поднимались вверх и через стороны опускались к земле. Из середины листьев тонкими крепкими стрелами, словно изогнутые лебединые шеи, тянулись высокие стебли, на конце которых располагались оранжевые цветы с полностью раскрывшимися бутонами. С острыми выгнутыми лепестками цветы напоминали смеющиеся мордочки, из которых торчали дразнящие загнутые язычки тычинок. Но сейчас лилейники только просыпались, а некоторые еще спали.
– Мы знаем, кто это сделал, – сказала бабочка Павлиний Глаз. – В этом замешаны ночные бабочки. Они такие противные.
– Они наверняка знают, кто это сделал, – сказала бабочки Лимонница. – Я слышала, как они говорили об этом. И потом они всегда замешаны в темных делишках.
– Да-да, – подтвердила бабочка Капустница.
– Я знаю, что ночные бабочки занимаются темными делишками. Но их можно простить только за то, что они тянутся к свету, – сказала Добранушка. – Позовите их ко мне.