Чаровница из Беккена
Шрифт:
Один, совершенно один. Незаслуженно лишенный права на счастье и достойную жизнь. Даже на достойную смерть! Что же двигало Луцианом, что заставляло его вставать по утрам? Должно быть то, что было доступно ему, как человеку.
Жажда мести.
Словно прочтя мои мысли Феовель смягчилась и будто желая успокоить провела прохладной ладонью по моему плечу. Сказала, озвучив тяжелую мысль, что только лишь начала формироваться в моей голове:
— Какая же ты глупая, Лобелия. Он не любит тебя, нет. Единственное чувство, живущее в черном сердце адана — это жажда мести. Подумай хорошенько и ты поймешь — лучше
Глава 14. Плачу жизнями за жизнь
Я не плакала. Вернувшись в свою комнату во дворце и, наконец, оставшись одной, я не кинулась рыдать в подушку. Нет, я была слишком опустошена и вместе с тем зла.
Я ведь просила его не обманывать меня. Все, чего я хотела от Луциана — это чтобы он говорил мне правду! Быть может, поговори он со мной на чистоту, я бы даже разделила с ним эту игру.
Но как же хорошо он все продумал… вскружил голову поманив иллюзией счастья, да еще и попросил напоследок не дать запутать себя. Как же мне хотелось прямо сейчас посмотреть ему в глаза и потребовать… чего? Сказать честно, любит ли он меня на самом деле или просто использует?
Что же, быть может не так уж он и сожалел о том, что я попала к дракону? Ведь только так он мог вывести его на мой след… заставить закусить наживку.
Но тогда получается, что все прочие его слова — очередная ложь? Сладкая песня для глупой Либи, которой так не хватает простого душевного тепла. Но он казался таким искренним…
Ах, ДО чего же я наивна и глупа! Но кто в том виноват? Не моя ли мать, что, стремясь спрягать меня от мира, в то же время лишила свою дочь возможности научиться распознавать ложь вокруг себя?
Ведь мне никогда не лгали до того, как я обрела свою настоящую внешность. Мне всегда в лицо говорили, о том, что я урод, не скрывая отвращения. Все всегда было написано на лицах окружающих и не было в том никаких скрытых подтекстов, потому что никому и никогда ничего от меня не было нужно.
О, как же сильно я сейчас скучала по своей каморке, по яркому утреннему солнцу, заглядывавшему в окна кухни… по аромату булочек с корицей и кофе, что я тайком от мадам пила в зеленом саду за домом.
В этот момент я поняла, что разочаровалась. Что душа моя просто устала страдать от крушения надежд — внутри меня потух тот предательский огонек, который заставлял слепо верить каждому, кто хоть словом, хоть взглядом обещал мне любовь. Сестры, Генрих, Луциан…
Я усмехнулась про себя — пожалуй, только Банагор никогда не врал о своих намерениях. Вот тебе и предсказание госпожи Моанис…
И мне внезапно стало легче. Я надела это разочарование на свою душу, как доспехи и впервые за долгое время почувствовала себя защищенной.
Ну, с чего я решила, что мне вообще кто-то нужен? Ведь так же хорошо было одной… это жажда любви сделала меня слабой. Но ведь это значит, что все то время до перевоплощения я была сильной?
Но как же больно было думать так о Луциане.
В дверь постучали.
Я чуть не прыснула от смеха — за все время что я тут, едва ли кто-то был столь деликатен, чтобы попросить разрешения войти. Нет, все скорее распоряжались мной как собственностью, врывались в мою жизнь, планы и мысли без предупреждения.
Хотя, чего удивляться-то? Я для них не живое существо, я — филиамэль, источник силы в красивой упаковке. Кто-то когда-либо спрашивал у комода, можно ли его открыть и взять пару носков?
— Войдите! — Отозвалась я, устроившись на кровати. Закинула ногу на ногу и чуть откинулась назад. Если это Феовель, которая надеется увидеть меня разбитой горем и утешить, пусть прикусит свой острый язычок и держит при себе свои загребущие ручки.
Резная дверь откатилась в сторону и из-за нее появилась весьма странная компания.
Первой вошла заплаканная Шанталь, а за ней следом Инеринон и встревоженная Нани, льнувшая к его плечу.
Не успела я и рта раскрыть в удивлении, как моя соперница кинулась мне в ноги и обратив вверх заплаканное личико стала причитать, совершенно бестактно сжимая и натягивая шелк моего свободного платья, так что едва не явила публике грудь:
— Пожалуйста, прошу тебя! Ты же тоже любишь его, ты должна понять… это написано тебе на роду, ты же слышала госпожу Моанис! Либи, я умоляю тебя, он должен жить!
Я вскочила и выдернула подол из ее трясущихся рук, еще чего не хватало — сопли эльфийки отстирывать.
— Что происходит, объясните же кто-нибудь?!
Инеринон спешно приложил палец к губам, требуя тишины и выглянул в коридор, после чего закрыл дверь и что-то прошептал над ней, выведя в воздухе витиеватый мерцающий символ.
— Луциан в опасности. — Всхлипнула Нани и жалобно посмотрела на Инеринона.
— Ну, что же… — Ответила я холодно, хотя у самой все аж задрожало внутри. — Он же сам все спланировал. Похоже все идет именно так, как он того и желал. Что, уже встретился с Банагором на поле боя?
— Ты знаешь? — Убито прошептала Шанталь у моих ног. — И ничего не собираешься делать?
— Ну, а что тут сделаешь? — Зло осведомилась я и сложила руки на груди, чтобы скрыть их дрожь. — Ему же этого было и нужно. Выманить дракона из логова и получить поддержку эльфов.
— Королева рассказала тебе не все! — Воскликнула Нани. — Осада Базенора длится уже месяц и город-крепость во-вот падет!
— Базенора… — Я чуть не задохнулась, произнеся вслух название столицы Розамундского королевства… Ну, конечно! Где бы еще колдуну удалось найти армию, чтобы сразиться с драконом на равных, но до чего же подло с его стороны использовать Генриха!