Чары кинжала
Шрифт:
— Я не желаю получать сообщение, что моя сестра умирает при родах просто потому, что ее муж не может позволить себе пригласить акушерку. Я не хочу знать, как ты будешь умирать от голода где-нибудь на зимней дороге. Я лучше умру сам!
Это было трогательно, сильно сказано, но Галрион знал, что все эти красивые слова Герранта были смертельной, ядовитой ложью. Холодок предвидения бросил его в дрожь. Он начал вырываться и даже укусил за руку человека, державшего его, но за это он получил лишь удар по голове, от которого все поплыло перед глазами.
— Ты не прав, Герро, — твердила Бранвен, вырываясь из его рук, — я знаю, что ты не прав.
— Прав или не прав, но я теперь — глава клана, — отрезал Геррант, — и ты не ослушаешься меня.
Бранвен предприняла еще одно, последнее усилие, чтобы вырваться, но брат держал ее крепко. Пока он оттаскивал ее прочь, Бранвен рыдала от бессилия. Геррант увел ее в палатку. Адорик жестом приказал гвардейцам отпустить Галриона.
— Пусть Невин убирается прочь, — приказал король, протягивая сыну кинжал. — Это единственное оружие, которое разрешено иметь изгнаннику. У тебя должна быть припрятана где-то лошадь, иначе тебя бы не было здесь. — Он взял кошелек, висевший на поясе, и вынул из него несколько монет: — А это — серебро изгнанника. — Он вложил монеты в руку Галриона.
Тот посмотрел на них и швырнул их королю в лицо.
— Уж лучше я умру с голода!
Как только гвардейцы расступились перед ним, Галрион покинул лагерь. На перевале он оглянулся, бросив последний взгляд на палатку Бранвен. Затем побежал, пробираясь через кусты, пересек лесную дорогу и, споткнувшись, упал на колени рядом с гнедым мерином. Он горько плакал, но не о себе, а о судьбе Бранвен.
В женском зале ярко сияло солнце, в окно Бранвен могла видеть яблони, усыпанные белыми ароматными цветами, так что казалось, будто это облака зацепились за ветки деревьев. Рядом Рода и Исолла переговаривались между собой, склонившись над шитьем. Работа Бранвен лежала у нее на коленях. Ей хотелось рыдать, но это было слишком утомительно — плакать все время. Она молила бога, чтобы у принца Галриона все было хорошо, и хотела бы знать, куда завела его одинокая дорога изгнания.
— Гвенни, — обратилась к ней Рода, — мы пойдем сегодня гулять на луг?
— Если вы пожелаете, госпожа.
— Ну, если ты не против, Гвенни, — добавила Исолла, — мы можем отправиться верхом.
— Как тебе захочется, — безразлично ответила Бранвен.
— Послушай, дитя, — продолжала Рода, — пора тебе уже перестать дуться. Твой брат поступил тебе во благо.
— Если госпожа так считает.
— Это было бы ужасно, — вставила Исолла, — если бы ты отправилась вслед за изгнанником! Как только тебе могло это прийти в голову? Такой позор… Остаться без дома, без родных.
— Это была бы их потеря, а не моя.
Роса вздохнула и воткнула иголку в свое шитье.
— А если бы у вас родился ребенок?
— Галрион ни за что не допустил бы, чтобы он умер с голода, — ответила Бранвен, и сердце ее заныло. — Вы не понимаете. Я должна была поехать с ним. И все было бы в порядке. Я точно знаю.
— Гвенни, моя овечка, ты сама не знаешь, что говоришь.
— Прекрасно знаю, — рассердилась Бранвен. — О, простите меня, госпожа, но вы не сможете никогда меня понять. Я знаю, что должна была поехать.
Обе собеседницы пристально взглянули на нее. «Они думают, что я сошла с ума, — подумала Бранвен. — Может быть они и правы. Но все равно я это знаю!»
— В королевстве много мужчин, — сказала Исолла, явно желая ободрить подругу. — Бьюсь об заклад, что не составит большого труда найти нового жениха. Я также готова поспорить, что он окажется достойнее Галриона. Нужно совершить что-то ужасное, чтобы быть изгнанным собственным отцом.
— При дворе человеку достаточно совершить самую маленькую оплошность, чтобы впасть в немилость, — возразила Рода. — И другие могут позаботиться об этом. Нет, мои дорогие, я не желаю, чтобы о Галрионе дурно говорили в моем зале. Может, он и оступился, но, по правде, Гвенни, он ведь пытался уберечь тебя от этого несчастья. Он намекнул мне, что предвидел какие-то беды впереди, и надеялся, что успеет освободить тебя от помолвки до того, как этот удар обрушится на него. — Она печально покачала головой. — Король — очень упрямый человек.
— Не могу поверить! — рассердилась Бранвен. — Галрион бы никогда не бросил меня на позор и бесчестье! Я знаю, что он любит меня. И мне безразлично, что вы об этом думаете.
— Конечно, он любил тебя, дитя мое, — сказала Рода участливо. — Именно об этом я и толкую. Он хотел освободить тебя так, чтобы уберечь даже от малейшего намека на позор. А когда понял, что не в состоянии это сделать, то решил взять тебя с собой.
— Если бы не Герро! — вздохнула Бранвен.
Рода и Исолла взглянули друг на друга, их глаза встретились в молчаливом согласии. Этот упрек брату не сходил с ее уст. Бранвен посмотрела в окно на яблони и равнодушно отвернулась: все в жизни теперь казалось ей таким унылым…
Геррант привез ее в крепость Вепря на несколько дней, и девушка знала, что брат затеял эту поездку только ради нее. Этой ночью за обедом она наблюдала за братом: он сел за стол рядом с Исоллой. «Герро-то никто не лишил невесты!» — подумала Бранвен горько. Как было бы хорошо, если бы она могла возненавидеть брата… Но она знала, что он желает ей только счастья. Ее любимый брат. Родители всегда любили только Герранта — драгоценного сына и наследника. Дочь интересовала их гораздо меньше. Геррант же, несмотря ни на что, любил ее, играл с ней, защищал и водил везде за собой, что было удивительно для мальчишки. Она помнила, как он учил ее стрелять из лука или строить башню из камней. И он всегда оберегал ее от опасностей — от свирепых собак, от обрывов на речном берегу, а в конечном счете — от мужчин, которые казались ему недостойными ее руки.
Во время всего обеда Геррант время от времени посматривал на нее, ловил ее взгляд и робко улыбался. Бранвен знала: он боится, что она возненавидит его. Вскоре она поняла, что не может дольше выносить суеты переполненного зала, и незаметно ускользнула в сумеречную прохладу сада. Здесь буйно цвели красные розы. Бранвен сорвала одну и, держа ее в руке, вспомнила Галриона. «Ты моя единственная настоящая роза», — говорил он.
— Госпожа? Вы огорчены чем-то? — Блайн торопливо догонял девушку. Бранвен знала, что он влюблен в нее. Каждый нежный взгляд, каждая улыбка, которую он дарил ей, были как удар кинжала.
— Как я могу не быть огорчена?
— Вы правы. Но темная полоса в жизни всегда сменяется светлой.
— Увы, я начинаю сомневаться, что меня ждет что-то радостное.
— Ну же, не все так уж плохо…
Блайн застенчиво улыбнулся. Бранвен гадала, зачем она еще пытается сопротивляться. Раньше или позже Геррант все равно отдаст ее замуж за своего боевого друга, независимо от того, хочет она этого или нет.
— Господин очень любезен, — сказала Бранвен. — В последнее время я сама толком не знаю, что говорю.