Чары, путы и кровные узы
Шрифт:
— В отделение, есть пара вопросов.
Дальше Алевтина их разговор не слышала, но сквозь прозрачные двери видела, как дядя Сережа усадил Алину в свою машину. Она перевела дух, пытаясь успокоиться, но горячка прошедшего сражения с соперницей не желала утихать в ее крови, и сердце молотом стучало в ушах, а грудь распирало частое дыхание.
— Ничего не хочешь мне сказать? — Послышался рядом голос матери.
— Например. — Не поворачиваясь к ней, спросила Аля.
— Например: «Извини меня, мама, за то, что я могла такое про тебя подумать».
— Ты сама
— Аля, у меня есть еще одна плохая новость для тебя, хоть ты, наверное, сейчас не вполне к ней готова.
— Что-то еще случилось?
— Случилось. — Кивнула женщина и тут же торопливо добавила. — Ты только не волнуйся, все уже в порядке.
— Что? Что произошло?
— У папы был инфаркт. Он в больнице.
— Как?
Наталья ничего не ответила, только опустила глаза. Ей вполне хватило раскаяния, что не сумела она сдержать в палате мужа, после того как он пришел в себя и угроза его здоровью миновала….
— Как же ты меня напугал, Аркаша. — Заявила она ему таким тоном, словно это он был виноват в произошедшем. — Ну неужели ты меня не знаешь? Сколько мы женаты? А ты все ждешь от меня того, чего во мне нет.
Муж молчал и смотрел на нее. И Наталья сдалась под напором обстоятельств.
— Ну хорошо, я переборщила. Прости меня. Но ты же знаешь, что когда я сержусь, способна наговорить того, чего не думаю. Это не оправдывает меня, но объясняет. А меня разозлило то, что ты мог про меня ТАКОЕ подумать. Ну ладно Алька, она глупая девчонка, одержимая гормонами, но ты…. Ты, мой муж, мужчина который знает меня лучше всех…. И туда же…. Я никогда не стану оправдываться или объясняться, когда на меня навешивают настолько бредовые обвинения.
— Знаешь, что меня в тебе поражает больше всего? — Задумчиво промолвил Аркадий, глядя на нее. — Твоя фантастическая способность обвинять всех вокруг в собственных проблемах. У меня сейчас такое чувство, будто в том, что случилось, виноват я….
— Нет, — вздохнув ответила женщина, — в этот раз я виновата. И тебя довела и Альку…. Может, я на самом деле что-то сделала не так? Но ведь я хотела как лучше….
— Твое понимание лучшего несколько отличается от Алиного. Подумай хоть раз, что лучше для дочери и тогда может быть, тебе удастся хоть что-то исправить. Если это вообще возможно после того, что она тебе сказала….
На следующий день Аля с утра побежала в больницу к отцу. Что же такое происходит — из больницы в больницу. То Богдан, то папа…. Что дальше? Смутное чувство страха обнаружить отца в таком же состоянии что и Бо сжимало сердце, но опасения ее оказались напрасны — папа был на вид таким же, как всегда. И как оказалось, ему давно уже стало лучше, а в больнице он находится, потому что мама настояла на дополнительном обследовании. Сам же он безумно хочет домой.
— Как там Богдан? — осторожно поинтересовался он.
— В коме, папа. Он уже неделю в коме….
— Мама
— Да. — Аля кивнула. — Привезла. Только мне все равно ничего не известно. Этот врач такой противный, папа, ничего не рассказывает. Такое чувство, что он считает ниже своего достоинства общаться с нами. А еще, что он нам сделал большое-пребольшое одолжение….
— Вообще-то так и есть. И не вам, а твоей матери.
— Все равно, — буркнула девушка, — он клятву давал? Давал. А ведет себя так, будто Богдан — насекомое, мелочь досадная, на которую он должен тратить свое драгоценное время и свои бесценные навыки.
— Зато он лучший специалист, Аля, а это гораздо важнее.
— Да, — согласилась девушка, — я знаю. И все равно, что ему стоит нормально поговорить с нами, мы ведь волнуемся.
— Я думаю рано или поздно вы все узнаете, Аля. Наберись терпения, дочка. И жди.
— А что мне еще остается? — Вздохнула девушка.
От отца Аля поехала в больницу к Богдану. Но на пороге его палаты замерла столбом. Она смотрела на застеленную пустую кровать, и чувствовала, как разом ослабли колени и руки затряслись мелкой противной дрожью.
Аля пулей вылетела в коридор и бросилась на поиски хоть одной живой души в отделении, кто мог бы сказать ей, что с Богданом и где он. Но как назло отделение словно вымерло. Девушка посмотрела на часы — было время послеобеденного сна. Пациенты находились в своих палатах, медсестры видимо ушли на обед. Или просто занимались своими делами.
На выходе из отделения девушка носом к носу столкнулась с Томой.
— Тетя! — Она схватила женщину за руку. — Где Бо? Что с ним? Почему его нет в палате?
— Он на операции, Аля. — Слабым голосом ответила женщина. — Тот доктор… он оперирует. Я не знала, где тебя найти, вот и пришла сюда. Игорь заставляет меня ехать домой, а я не могу. Я так волнуюсь за сына. Господи….
Наверное та ночь стала одной из самых сложных в жизни Али. Надежда и отчаяние, ожидание чуда и панический страх перед завтрашним днем смешались в ее сознании, лишили сна, заменив его тяжелым бредом. Аля крутилась веретеном по кровати Бо, ее то в жар бросало, то начинало знобить. А за стеной точно так же мучились неизвестностью родители Богдана, и периодически девушка слышала тяжелые шаги и чувствовала запах сигаретного дыма, доносившегося из соседней комнаты.
Последнее что все они узнали, прежде чем их выпроводили из больницы, это рекомендацию дождаться утра. Оно либо изменит состояние Бо, либо его уже не изменит ничто. Можно представить какие разрозненные мысли терзали и Алю и родителей Богдана. Как они ждали и одновременно боялись наступления нового дня.
Глубокий сон сморил девушку под утро, а проснувшись, Аля обнаружила, что в квартире она одна. На столе лежала записка, где тетушка спешила ее обрадовать — Бо пришел в себя после операции, вышел из комы. Они не стали ее будить, беспокоясь, что девушка и так недосыпала и недоедала в последние дни. Аля собралась со скоростью метеора, забыв про завтрак, вызвала такси и поехала в больницу.