Час бультерьера
Шрифт:
– Что, Юлик, твой тоже отравился?
– И твой?
– Да, и мой слинял на тот свет.
– Интересно.
– Очень.
– Мой – типичный русак.
– И мой далеко не араб.
– Еще интереснее.
– Ребус! Шарада, блин.
– Семен, ты позаботился о нарушении радиосвязи с наблюдателем?
– Обижаешь, Юлик. Связь первым делом вырубил.
– И я тоже. Наблюдатель остался в изоляции. Его действия, по-твоему?
– По-моему, он не станет себя обнаруживать. Во всяком случае, пока кто-то из нас не нарисуется возле машины, не попытается сесть в «Волгу». По-моему,
– Берем наблюдателя? – перебил меня Юлик глупым вопросом.
– Как? Каким образом ты возьмешь живым чудака, у которого ампула с ядом промеж зубов? Теоретически можно, конечно...
– Подожди! – Кореец жестом попросил меня замолчать.
– Думаешь, на роль пассивного наблюдателя согласился более жизнелюбивый и мы сумеем...
– Подожди! Смотри, чего у меня есть.
Эким я рассеянным становлюсь с годами. На Юлике-то, оказывается, вовсе не точно такой же комбинезон. Такой же, но не точно. У него присутствует лишняя деталь – большой накладной карман вроде сумки кенгуру. Юлик развязал узелок, другой, открыл карман и достал экзотического вида гранату типа банки сгущенки без этикетки с длинной ручкой и еще с каким-то навороченным клапаном с противоположной от ручки стороны «консервы».
– Смотри, Ступин: спецсредство израильского производства, газовая граната. Формула газа...
– Как ты отваживаешься ее на себе носить, а если б упал и эта жестяная каракатица тебе под ребра?
– Не перебивай. И не смейся. Газ усыпляющий, действует...
– Почему ты мне раньше ее не показывал?
– Молчи и слушай! Я узнал из сообщения голубиной почты, что их больше одного, вскрыл двойное дно в багажнике «Волги» и...
– Там ничего более полезного не нашлось, кроме этой штуки?
– Теряем время, Ступин! Выслушай меня внимательно. Газ без цвета и запаха, по плотности схож с сигаретным дымом. Ветер...
– Вот именно, ветер, Юлик! Ветер! Ты правильно сделал, что не метнул в папоротник гранату. Чего доброго сам бы наглотался газа, как...
– Семен, мать свою! Я...
– Понял-понял! Ты предлагаешь схватиться за гранату, как утопающий за соломинку, швырнуть ее в лопухи, где...
– Заткнись же наконец! Видишь...
– А она громко бабахает?
– Тихо! Корпус остается цел, слетает верхняя плоскость, и все. Но не в этом дело! Видишь клапан на верхней плоскости? Если отжать клапан, газ выходит вообще бесшумно, конструкторы об этом позаботились, тонкой струйкой, невидимым дымком сочится наружу. Если б я предполагал наличие яда у человека в папоротнике, я бы...
– Ты безумный гений! Гений, но безумный. Я понял – ты хочешь подобраться вплотную к наблюдателю, поймать ветер и пустить газ по ветру, усыпить лопуха медленно, да? Теоретически все гениально и просто, однако практически...
– Ступин, у тебя есть другие предложения?
– Ха! Уел! Что ж, беги, пробуй. Смотри, осторожней. А то действительно наглотаешься газа, и враги умрут от хохота.
– Мне понадобится время.
– Конечно! Наблюдатель скоро свяжется, ежели уже не связался, с теми, которые ушли с собакой. Они приедут, и я их отвлеку.
– Не убивай их сразу, тяни время.
– Попытаю счастья хотя бы одного взять живым.
– Шансов мало. У них...
– Да, и у них, конечно, «заряжены» ампулы с ядом, но я все же попробую. Учти, Юлик, на все сто процентов я не уверен, что наблюдатель сидит именно в лопухах.
– Учел.
– Усыпишь его, сразу кричи как иволга, ежели сдохнет – крикни выпью. Да погромче кричи, хорошо?
– Ты меня услышишь. Будь здоров, Ступин.
– Обязательно буду.
– Я...
Его последние слова унес ветер.
Ветер крепчал с каждой минутой, погода портилась гораздо быстрее, чем я ожидал. В овраге ветрам негде было особенно разгуляться, а здесь, на поляне, гуляй – не хочу. И, что характерно, всего-то за пять минут нашего с Юликом торопливого трепа лесное волнение увеличилось как минимум на один балл. Еще не шторм, однако фоновый шум уже здорово мешает прислушиваться к отдельным звукам, создает слуховые галлюцинации, напрягает.
Размазанные по небу облака зашторили солнце, на взволнованный ветром лес опустилась тень. Только бы дождя не было! Хлынет ливень, и привет сомнительной импровизации Корейца с многофункциональной газовой гранатой...
Юлик убежал, а я, глянув в небо, хмыкнул и поковылял к дубу – «почтовому ящику». Я решил спрятаться, воспользовавшись «тануки-гакурэ» – «способом барсука».
Дуб, как уж не раз отмечалось, могуч, толст и величав. Нижние ветви высоковаты, фиг допрыгнешь. Однако дупло в зоне досягаемости.
Цепляюсь полноценной рукой за впадину дупла, подтягиваюсь, стопа нащупала щербинку в коре, отталкиваюсь. Предплечье калечной руки сую в дупло, вытягиваю здоровую руку, палец вцепился в еще одну щербинку, подтягиваюсь. Ставлю ногу в дупло, отталкиваюсь... Оп-ля! И я повис на нижнем суку. И – раз!.. Подъем – переворот, и я уселся на ветвь толщиной с молодую анаконду. Сидеть удобно, но надо лезть выше. Лезу... Залез на самую верхотуру. Видно меня с земли? Пока – да...
Открываю деревянный протез-контейнер, заменивший мне кисть правой руки. На донце контейнера магнитная пластинка, к ней липнут трехмерные сюрикэны, именуемые «араэ», что значит «град» в переводе на русский.
Самый большой араэ из имеющегося в контейнере набора представляет собой шипастый шарик с зажигательной смесью внутри, он называется «дзеарараэ». Достаточно чиркнуть о любую твердую поверхность выступающий над шипами запал, и спустя две секунды острые шипы полетят во все стороны под аккомпанемент оглушительного «бабах!».
Втыкаю шипастый шарик с запалом в кору дерева. Закрываю, возвращаю в исходное положение протез-контейнер. Как учит «способ барсука», плотно прижимаюсь к стволу. Я мало похож, если честно, на зверька барсука, я более схож с рыбой камбалой, расплющенный на шершавой коре. Запрещаю себе всякое шевеление, кроме движения мыслей. Вот теперь меня с земли фиг заметишь, хрен разглядишь. А мне сквозь колыхание дубовой листвы нормально видны и поляна, и поросли папоротника, в коих упокоился, к досаде Корейца и моей, враг-фанатик.