Час бультерьера
Шрифт:
Я, добрый материалист, выпустил на свободу вторую птицу, которая, кстати, оживилась, наблюдая, как освобождали ее товарку. Я снова поменялся местами с клетками, сам вылез, а их спрятал в ямке. Накрыл ямку досками, особенно не заботясь о маскировке, все же накрыл дощатый настил мхами. Намотал обратно на ладонь веревку из конского волоса и побежал.
Я бежал обратно тем же путем, по той же траектории. Бежал, припадая на хромую ногу, поглядывая в небо.
Когда я пересекал асфальт тем же манером, по-звериному, горизонт позолотили солнечные лучи. Летом светает, увы, слишком рано.
До березового островка средь ясеней,
Ползу на четвереньках, вокруг белые столбы березовых стволов. Слева, за березовым молодняком, открытый участок, присыпанный мелким сором, и просевшая, пустая могила, в которой я провел более суток, которая выглядит сейчас просто вмятиной в почве. За малозаметной вмятиной муравейник, за ним полянка, дуб, папоротник. Впереди тоже молодые деревца, за ними начинается овраг, поросший крапивой и кустами дикой бузины. Я ползу на четвереньках к оврагу, припадая к земле все ниже и ниже, перемещаясь все медленнее и медленнее.
Поют ошалело птицы, приветствуя восход светила, крепчает ветерок, колышется крапива в овраге, трепещут листики бузины. Зародившийся в темноте ветерок провоцирует уже не тот легкий бриз, что был ранее, отчетливой амплитудой звуковых колебаний, а создает устойчивый шумовой фон. И рваные паруса туч появились в уголке небесного ультрамарина. Вопреки обещаниям синоптиков и назло моим собственным прогнозам, погода стремительно портится. Ученые говорят: «Глобальное потепление», а я говорю: глобальная неразбериха творится с погодой в последние годы, черт знает что творится...
Слившись воедино с гребнем оврага, распластавшись на гребешке, я хорошо вижу квадратный метр склона, где крапива колышется иначе. Что-то мешает кусачей траве колыхаться от корня. Что-то или кто-то.
Особенный квадратный метр высоченной крапивы, менее густой, кстати, чем на остальном склоне, находится аккурат под пышным, нависшим козырьком кустом бузины. Куст вцепился корнями в косую плоскость обрыва, вырос под прямым углом к этой плоскости, в результате и получился вышеупомянутый мохнатый козырек. Сдается мне, под сенью зеленого козырька, в редкой, необычно качающейся крапиве, и засел враг.
Минуло пятьдесят минут с того момента, как я отправил весточку с голубем. Хватит ли мне трех четвертей часа, чтоб подобраться вплотную к врагу, оставаясь незамеченным? Должно хватить.
Переваливаю за гребень, ползу. Со скоростью черепахи по склону у самого краешка оврага. У краешка крапива еще реже, чем на подозрительном квадратном метре. Ввинчиваюсь в крапиву.
Наша с Юликом задача – взять «языка». На этапе планирования я ошибочно надеялся, дескать, караулить Бультерьера останется один персонаж, возможно, изрядно опытный, однако вдвоем с Юликом мы его с гарантией повяжем. Жизнь внесла свои коварные коррективы, и задачка здорово осложнилась. Голубок унес мои инструкции напарнику, в соответствии с которыми он попытается взять парня в папоротнике, а я займусь человеком в овраге. Два «языка», конечно же, лучше, чем один, но и дуэль сложнее синхронизированных действий в паре. Тем паче дуэль с серьезным и непонятным противником...
Я оказался прав – враг бдел под козырьком бузины. Одетый в камуфляж армейского образца, крутой мен лег спиной на крутой склон. Ноги слегка раздвинул, чтобы не мять лишнюю крапиву.
Нет, выдали. Вон лежит под камуфляжным боком нестандартный, незнакомой мне конструкции прибор, вон один лупоглазый окуляр высовывается из-под искусственного листика, пришитого к маскировочной сетке.
Лицо врага и часть головы мешает подробно разглядеть оттопыренная веточка бузины и стебелек крапивы. Смещаюсь на дюйм, позволяю себе вытянуть шею, щурюсь. Теперь вижу его морду во всей красе, вижу всю голову целиком.
Морда у пацана раскрашена, как у героя-милитариста из американского патриотического кино. Часть волос спрятана под темно-зеленой банданой. Из уха за шиворот тянется проводок. Из-за шиворота к губам протянулась гнутая скобка с толщинкой микрофона на кончике. Мысленно смываю боевую раскраску с его лица и снимаю бандану. И удивляюсь.
Пацану лет двадцать восемь – тридцать, нос у парнишки классической славянской картошкой. Типичны для славянина и скулы, и светло-русый цвет волос, явно не крашенных. Однозначно славянской масти пацан, откуда ж тогда знание арабского и предпочтение языку сарацинов?.. Загадка природы...
Слышу рокот мотора на дороге! Отчетливо слышу чуждый шумам леса звук работы двигателя внутреннего сгорания. Это Юлик! Несется на «Волге» с фирменным движком.
Арабоговорящий славянин шевельнул губами. Не иначе ответил, скорее всего наблюдателю, который сообщил пацану о приближающейся машине чуть раньше, чем я ее услышал.
Парень приподнял автоматный ствол, помешкал с минуту и чуть согнул ноги в коленях, уперся каблуками армейских ботинок плотнее в землю. Ежели рация прикажет, пацан вскочит, скинет с плеч маскировочную сетку и поменяет дислокацию, поспешит подстраховать товарища.
Они считают себя охотниками и даже не подозревают, что давно уже, с самого начала, являются дичью. Они ошибаются в главном, они заведомо в проигрыше, но...
Но и до нашей с Юликом победы еще далеко. Расслабляться нельзя, враг коварен и непонятен, хрен знает, какой фокус у них в запасе...
Ветер шумит листвой и травами, однако визг тормозов слышен даже отсюда, с расстояния около полукилометра от асфальта дороги. Это Кореец разыгрывает шоу специально для наблюдателя в лопухах. Представляю, как «Волга» вдруг резко тормозит, совершенно неожиданно для наблюдателя, как машина идет юзом, а передняя правая дверца открывается, и некто прыгает из автомобиля в кусты.
Прыгать Юлик обучен здорово. Фигу-две наблюдатель просек, что за личность, хромая или нет, скрылась за дорогой, за кустами. Стекла в машине тонированные, и хрен поймешь, остался кто в тачке или она остановилась пустая.