Час гончей

Блум М.

Две девицы с бумажными пакетами беззаботно сновали по этажам торгового центра. Рассматривая их издалека, даже толком не видя лиц, Барабун тем не менее с легкостью мог сказать, какая из них она. От нее так и фонило его меткой, словно окутывало все тело тонкой траурной дымкой. И чего никто до сих пор не покусился? Это бы решило столько проблем.

Вообще, убить какую-то девчонку — задачка нетрудоемкая. Вот только в случае с этой ставки были слишком высоки. Старик, выкравший ее у Миледи, зачем-то отдал душу Темноте — лишь бы защитить абсолютно чужого ему ребенка. Барабун искренне

не понимал зачем — без какой-либо награды или собственной выгоды. В чем тут смысл? Но факт оставался фактом: убьешь ее и на такой мелочи потеряешь силы. Благо, Темнота его вовремя предупредила, и, не став ничего делать, он лишь поставил на девчонку метку, надеясь, что ее прикончит кто-нибудь другой. Но, увы. Наверное, надо сказать спасибо Волкодаву — этот всегда влезал в его планы!

Глядя на свернувших в очередной магазин девушек, Барабун прислушался к тому, что скажет Темнота сейчас — но Темнота молчала. В этот раз Темноте было плевать. Значит, так тому и быть. Однако своими руками он все равно делать этого не собирался — пусть сделает кто-нибудь другой, в Темноте много тварей.

— А это не слишком? — спросила Уля, скептически осматривая тонкое кружевное платье-сорочку.

— Не слишком, — отрезала Ника. — Мужчины любят глазами. И вообще, хватит одеваться как домохозяйка! А то на всяких княжон начнет заглядываться. Хватит тебе и одной меня, — и, фыркнув, задернула шторку кабинки.

Ульяна криво усмехнулась. Довод вышел убедительным, особенно если вспомнить, как одна из дочек князя косилась весь прием в его сторону. Она медленно приложила платье к себе и расправила, рассматривая свое отражение. И вдруг белый пушистый щенок, сидевший на мягком пуфике рядом с ее сумочкой, ни с того ни с сего громко залаял.

— Что такое, малыш? — отбросив платье, Уля подхватила его на руки.

Он нервно заерзал, словно потянув ее в сторону — прочь из кабинки. Но не успела хозяйка сделать и шага, как свет внезапно погас, выключилась игравшая в бутике музыка, и даже куда-то исчезли голоса других покупательниц. А в зеркале мелькнула огромная тень. Щенок залаял еще заливистее. Девушка нервно метнулась назад к шторке — однако вместо нее там сейчас качалась вязкая чернота, кишевшая будто тысячами мелких змей. Вскрикнув, Ульяна развернулась обратно — и тень в зеркале вдруг обрела форму. На нее смотрели те самые глаза, непроницаемо черные, как густой туман — точь-в-точь как тогда.

Следом из зеркала высунулась большая темная рука и, схватив, затянула ее в кромешную тьму.

Резкий удар о что-то твердое и холодное, похожее на бетонный пол. Глубокий вдох — и легкие невыносимо сжало от сочащейся в воздухе Темноты. Словно всего это было мало, за спиной раздался дикий вой, и мрак вокруг разорвали десятки ярких голодных глаз.

Стоило выйти из очередного роскошного особняка, где я общался с очередной сомнительной личностью, как в кармане задергался смартфон.

— Уля пропала! — в панике выдохнула в трубку Ника и зачастила: — Она зашла в примерочную, а дальше оттуда лай Снежка, я распахиваю шторку, а там пусто! Никого!..

Меньше чем через четверть часа я уже был на месте. У примерочных толпились несколько сотрудниц бутика, растерянный охранник торгового центра и встревоженная Ника.

— Уля зашла сюда, — торопливо указала она на одну из кабинок. — Там до сих пор ее туфли и сумочка…

В примерочной было пусто. Лишь парочка выбранных платьев висели на крючках, на полу забыто лежали туфли, на мягком пуфике стояла Улина сумка, и огромное зеркало занимало всю стену — на первый взгляд, совершенно

обычное, вот только в самой его глубине мелькали странные тени, которых точно не было по эту сторону. Они кружились и беспокойно метались туда-сюда, как далекие темные огни. Ладонь коснулась холодной зеркальной глади и утонула в ней, словно я погрузил ее в воду. В воздухе ощутимо повеяло Темнотой. Нажав на зеркало сильнее, будто открыв невидимую дверь, я переступил раму и вошел в кромешную тьму.

— Уля! — позвал я, пытаясь разглядеть хоть что-то.

Миг — и пространство вокруг наполнилось звуками борьбы, отчаянным собачьим воем, яростным скрежетом острых когтей и зловещим клацаньем челюстей. Твари с клыками, когтями, похожие даже не на хищников, а на воплощенные кошмары, выпрыгивали буквально из воздуха — одна за другой — и кидались на крутившегося вдалеке Снежка, ставшего из крохотного огромным. Яростно мечась по кругу, он отгонял их всех от Ули, неподвижно лежавшей на черной плоскости, которая была здесь вместо пола. Разбрасывал их лапами, рвал клыками — они отлетали прочь и с шумом втягивались в Темноту, и тут же на место одних приходили другие.

Я бросился к ним, и воздух словно пошел рябью. Чувствуя мою силу, твари рванули прочь в Темноту — эта ловушка была создана явно не для меня, и если напасть на хранителя они еще могли, то против меня у них не было шансов. Всего пара мгновений — и звуки резко смолкли, и все вокруг накрыло тишиной. Пес обессиленно рухнул рядом с хозяйкой, побледневшей, потерявшей сознание, дышавшей так тяжело, будто ей разрывало грудь изнутри. Здесь было слишком много Темноты, все просто сочилось ею — даже мой амулет на Улиной шее еле с этим справлялся. Страшно подумать, что бы могло случиться, пробудь она тут еще немного. Страшно подумать, сколько раз эта чертова столица со всеми ее чертовыми обитателями пыталась забрать ее у меня.

Подхватив девушку на руки, я торопливо понес ее назад к мелькавшей во мраке зеркальной раме и, перешагнув, вышел обратно в примерочную. Следом туда же выпрыгнул и Улин песик — вернее, нечто, что до этого было милым шпицом, а сейчас напоминало окровавленного белого медведя, чей усталый тявк звучал как зловещий рык. Узрев это чудо, сотрудницы магазина с воплями разбежались, а охранник и вовсе брякнулся в обморок.

— Да превращайся уже обратно, — бросил я псу.

Он молча посмотрел на меня и мотнул огромной испачканной мордой — мол, после такого сам не смогу.

— Я могу что-то сделать? — Ника с тревогой подлетела ко мне.

— Можешь, — кивнул я. — Достань где-нибудь чая.

Сегодня вечером в доме было непривычно тихо. Девчонки сидели наверху в моей спальне. Уля уже давно пришла в сознание, но ее до сих пор шатало от слабости, Агата и Ника охотно составляли ей компанию, а ее щенок, отмытый, перевязанный, напоенный чаем, накормленный и всеми обласканный, был героически уложен в объятия хозяйки, которые снова могли его вместить. Все-таки хранитель был лучшим подарком за все годы.

Проверив девчонок, я спустился в гостиную, где меня уже ждали с новостями Глеб и Дарья. Как только пришла в себя, Уля рассказала, что перед тем, как ее затянуло в зеркало, видела точно те же глаза, что и тогда. После чего наша мадам запросила доступ к архивам Синода, чтобы выяснить, кто был замешан в том деле много лет назад, когда погибла почти вся Улина семья.

— Предположительно, но это не точно, — сообщила Дарья, когда я вернулся в гостиную, — Барабун.

Поморщившись, я опустился на диван рядом с ней и Глебом. В последнее время это имя слишком часто раздавалось в моем доме.