Час игривых бесов
Шрифт:
– Дим, да ладно тебе. Что я такого сказала? – Раечка ласково пристукнула по его колену. – Ну Ди-им...
– Знаешь, Райка, – вдруг сказал он, вставая, и у нее нехорошо забилось сердце от этого его тона, от этого имени: раньше никогда, ни разу он не называл ее «Райка» или даже «Раечка», только ласково и необыкновенно – «Раисенок», – забудь, о чем я тебе говорил, ладно?
– В смысле? – насторожилась она.
– Ну, ты права: это глупость была – просить у твоего отца деньги под мой проект. Конечно, он не даст. Никаких гарантий, никакого поручительства. И ладно бы еще на счет перевести, а то ведь наличка нужна... Этот мужик свой товар не афиширует, отдаст его только за живой налик. Конечно, какой нормальный человек такие деньжищи просто так отдаст незнакомому пацану, которого дочка, можно сказать, с улицы привела? Я-то про себя точно знаю, что я не кидала, не лохотронщик, не аферист, но людям-то этого вот так сразу не понять. Может, я и не мудак, конечно, но и умником меня не назовешь.
Показалось Раечке или в самом деле голос у Димки при слове «мудак» сделался каким-то не таким?..
Обиделся? Неужели до такой степени можно обидеться из-за какой-то ерунды?
– Дим, да ладно, – снова пробормотала она. – Да плюнь, ну ерунда это...
– Райка, пошли, смотри, одиннадцать уже. Опять будем твою маршрутку ждать до полного отмерзания конечностей! А потом придется тебе на такси ехать.
Димка торопливо сгреб на поднос пустые стаканчики из-под кофе и сандэя, красные фирменные пакетики из-под жареной картошки, бумагу из-под биг-маков, сунул все это в мусорный контейнер (он был жутко аккуратен и просто-таки изводил Раечку тем, что норовил сам убрать за собой посуду в любой кафешке, куда они заходили, иной раз доводя до шокового состояния официантов) и чуть ли не силком поволок девушку прочь из теплого, вкусно пахнущего нутра «Макдоналдса» на засыпанную снегом, продутую ветрами улицу.
– О, смотри, 185-я идет! Вот повезло!
Да, повезло, конечно: ведь эта маршрутка шла буквально до Раечкиного подъезда. От всех других приходилось топать чуть ли не квартал, а пройти глухим вечером даже один квартал по автозаводским дремучим чащобам – это иногда то же самое, что по минному полю ползти или под обстрелом побывать. Чревато... Обычно эту маршрутку приходилось ждать невесть сколько. Но какой черт ее принесло именно сейчас? Они ведь даже не успели ни поговорить толком, ни проститься!
Димка запрыгал, замахал руками, привлекая внимание водителя. И привлек-таки: маршрутка остановилась, дверца открылась.
Раечка потянулась было к Димке – поцеловаться на прощание, но он только мазнул губами по ее щеке и подпихнул на подножку. Тотчас дверцы сомкнулись за ее спиной, «пазик» рванул с места, и когда Раечка развернулась, приткнулась к ледяному стеклу, вгляделась: фигуры в короткой куртке с капюшоном, Димкиной фигуры, коротко остриженной светловолосой головы, Димкиной головы! – на остановке уже не было.
– Платить думаем? – послышался усталый голос кондукторши, и Раечка нашарила в кармане мелочь. Однако там у нее оказалось только шесть рублей, а не нужные семь, пришлось искать в сумке кошелек, который, как назло, куда-то запропастился, а когда Раечка его нашла наконец (он почему-то забился в пакет со спортивной формой), она была уже просто-таки вся в дырках от пронзительных, подозрительных взглядов кондукторши. Вдобавок в кошельке тоже не оказалось мелочи, а только одна сотня. Надо было видеть, какое лицо состроила кондукторша! Можно подумать, Раечка явилась с этой бумажкой в шесть утра, когда и в самом деле ни у кого еще нет сдачи, а не в одиннадцать вечера, когда смена заканчивается и мелких купюр, конечно, полно! Однако эта противная баба набрала аж семьдесят рублей пятаками – из чистой вредности, конечно.
И чем ее так достала Раечка, интересно знать? Как это все одно к одному: если у тебя на душе хреново, то и люди вокруг непременно норовят туда еще и соли с перцем подсыпать, еще и уксусу подлить.
А Димка... Почему он так быстро сбежал? Как будто дождаться не мог, когда Раечка уедет, исчезнет. Да неужели, неужели он так обиделся на «мудака»?! Ну разве это возможно на такую ерунду обижаться? Или... или вдруг права та зануда, та вешалка Алена?
Что же делать, что же теперь делать? Извиниться, что ли? Ой, нет, Раечка никогда ни перед кем не извинялась, вот еще не хватало! Только себя зря унижать...
Она расстегнула сумку и достала мобильник. Как было бы классно, если бы сейчас раздался перезвон и на дисплее высветилось: «Димка звонит...» Но нет – телефон молчит, дисплей темный.
Раечка вздохнула и нажала кнопку быстрого вызова, под которой был зашифрован Димкин телефон.
Нет, она не станет извиняться. Она просто скажет, что...
– Аппарат абонента выключен или временно недоступен.
Почудилось или в самом деле электронный голос прозвучал довольно-таки злорадно? Голос, кстати, женский, как и все электронные голоса. А почему? Это уже дискриминация по половому признаку!
Может, Раечка ошиблась номером? Или не на ту кнопочку нажала?
Снова позвонила.
– Аппарат абонента выключен или временно недоступен.
И телефон уже отключил! Ну и ну!..
Что-то совсем плохи дела.
Раечка с трудом удержалась, чтобы не грохнуть мобильником о металлическую спинку сиденья, хотя бедняга сотовый был, конечно, совершенно ни при чем.
Ни при чем. Ни при чем...
А если теперь так всегда будет: абонент недоступен? Этот абонент, до которого, кажется, до одного-единственного на свете ей нужно, ей просто необходимо дозвониться?!
Она тупо посмотрела на дисплей, потом нажала еще одну кнопку быстрого вызова. Под ней был зашифрован номер телефона отца.
Алена соскочила с подножки трамвая и торопливо обежала вагон. Нет вопроса, она примчалась вовремя, но само ощущение, что может опоздать, было невыносимым. Занудная Дева по гороскопу, Алена была пунктуальна до тошноты, и если бы ей кто-то предложил назвать слоган, определяющий ее собственную жизнь, она, конечно, первым делом выпалила бы: «Точность – вежливость королей». Потом, немножко подумав, добавила бы еще: «Нет предела совершенству». Но совершенство – некая всеобъемлющая величина, в которую входит и точность. Поэтому свою и чужую непунктуальность она всегда воспринимала болезненно. Но медлительный, осторожный трамвай... и невероятный затор на спуске от кремля... и «Газель», которая забуксовала именно поперек путей... Стихия, явление природы, форсмажорные обстоятельства! Слава богу, что Алена все же успела на эту встречу вовремя. Впрочем, ничего не сделалось бы с Саблиным, если бы ему пришлось немного подождать. Тем паче, что, по большому счету, она ему нужнее, чем он ей...
Ну да, убеждай себя, что тебе не нужен человек, готовый выложить за сущую синекуру пять тысяч евро!
Иваном Антоновичем Саблиным, как выяснилось в конце телефонного разговора, звали того самого Шона Бина, который заказал нашей писательнице роман и потребовал с нею встретиться, чтобы немедленно начать «давать интервью». Невозможно же собрать материал для будущего романа по телефону. Надо повидаться – всенепременно!
Итак, она спешила повидаться с заказчиком.
Алена перебежала дорогу и споткнулась, вспомнив, что забыла диктофон. Нет, ну надо же! Отчетливо помнила, как приготовила его, зарядила кассетой и пошла искать запасную, а диктофон положила на подлокотник дивана. Но в эту минуту позвонили из издательства с просьбой снять вопросы корректоров, и разговор затянулся так, что Алена потом про все на свете забыла и думала только об одном – не опоздать на встречу с Саблиным. Ну вот придется по старинке черкать перышком в блокноте, а она-то хотела этак небрежно, по-деловому... Ну что ж, растяпа – она и в Африке растяпа!