Час кроткой воды
Шрифт:
До того дня, когда из лап смерти его вытащил самый невероятный человек на свете.
Многие в ту страшную пору крали еду. Многие – но не вчерашний невольный воровской пособник Ночной Ветер. Украсть у другого голодного было немыслимо. К тому же протянуть руку за чужим куском означало сдаться. Даже помутившимся от голода рассудком он это помнил крепко. Но доля, предложенная ему, была не чужой…
Дани Лисий След не так давно поселился в Интоне, но был там человеком уже известным. Возможно, самым известным в городе. Его знали все – если не в лицо, то понаслышке. Врачей в Интоне немало – а Лисий След один. И дело не только в его несомненном таланте, не только в мощи его целительной силы. Дело в том, как именно он ее получил. От чего ради нее отказался.
Быть лекарем – ремесло хорошее. Однако лекарь магией исцеления не владеет. Быть врачом куда почетнее. Однако за врачебную магию приходится платить. И плата эта не всякому под силу.
Желающий стать врачом после обучения должен прийти в храм и отдать одному из восьми духов какую-то часть своего здоровья. Только тогда он получит силу – тем большую, чем более серьезной была жертва. Среди врачей нет полностью здоровых. Только руками и глазами не жертвуют никогда – они нужны для работы. А в остальном… вечный кашель, хромота, больная печень, горб… да мало ли на свете хворей, которыми можно страдать пожизненно. Однако жертва Дани была самой большой из возможных.
Он отдал Лисе свою мужскую силу. И получил взамен то, о чем просил. Редчайшую по величине магию исцеления – вплоть до возможности обнаруживать и излечивать врожденные уродства и болезни еще в утробе матери.
Большим сердцем и широкой душой надо обладать, чтобы решиться на подобный выбор.
Удивительно ли, что этот человек подобрал на улицах осажденного города умирающего от голода бродяжку?
В себя Ночной Ветер пришел, поперхнувшись теплым отваром – жиденьким, основательно разбавленным, но изголодавшемуся мальчишке он показался невероятно крепким и сытным.
– Тише-тише, не торопись, – приговаривал врач, поднося ложку к его губам. – Вот так, понемногу… ты уж прости, больше тебе пока нельзя, слишком ты долго не ел… еще вот три ложки, и все…
Еще три ложки? А Ночной Ветер сумеет их проглотить? С отвычки каждый глоток казался увесистым, как кирпич. Мальчик предполагал, что и перевариваться съеденное будет долго, как если бы он кирпичей наглотался. Так что сыт он будет еще не один день – разве нет?
Лисий След заверил его, что конечно же, нет – так что о возвращении на улицу нечего и думать. Маленький пациент остается в доме врача до полного исцеления. И – да, это не обсуждается.
Ночной Ветер остался. Переупрямить великого врача не удалось еще ни одному его подопечному.
Однако есть Ночной Ветер старался как можно меньше. Потому что, едва обвыкшись в доме, он понял, откуда Лисий След берет для него пищу.
Из своей доли.
Лисий След славился не только талантом и добротой, а еще и совестливостью и безупречной честностью. Город единодушно выдвинул его в число тех, кто отвечал за распределение пайков среди жителей. Кого, как не его можно назначить на такое место? Слишком уж велико искушение. Но Дани ему не поддался. Ни крошки чужой он не взял себе из городских запасов. И когда в его доме появился приемыш, на которого нет пайка, Лисий След и руки не протянул за лишним куском. С Ночным Ветром он делился своей едой. Всякий ли смог бы на его месте?
Лисий След смог.
И Ночной Ветер заставлял себя есть. Заставлял себя выжить – хотя в чем только душа держалась. Но он не мог подвести врача, который сохранял ему жизнь ценой своей собственной.
Не мог сдаться. Ради Лисьего Следа – не мог.
До начала осады довольно-таки толстенький, как оно нередко бывает среди евнухов, Лисий След отощал так, что страшно было вчуже и посмотреть. Еще и шутил: мол, врачам нельзя от своего прозвания отрекаться, а то попросил бы мне сменить прозвание на Тощий Кошелек – видишь, какие брылы висят пустые, ну точь-в-точь ведь, как складки на кошеле.
И Ночной Ветер ел. Не позволяя себе уронить ни крошки – чтобы ни одна самая малая часть жизни врача, отданная ему, не пропала даром. А потом, шатаясь, помогал Лисьему Следу собрать сумку с лекарствами и инструментами и шел его сопровождать. Врач штопал раны защитников городской стены, а Ночной Ветер таскал им воду. Он то и дело падал – а потом подбирал опустевшее ведро и снова шел за водой. Он не мог сдаться.
Весь город не стал сдаваться врагу – с какой же стати он станет?
А после осады Лисий След усыновил уличного попрошайку и дал ему свою фамилию.
С этого дня Дани Ночной Ветер знал только одно сердечное желание – отплатить приемному отцу за доброту. Отплатить… словно-то какое гадкое. Но что поделать, если другого слова людской язык не знает. Что могут понимать люди, если они придумали такое слово? Разве они поймут жаркую жажду, томящую его? Каким словом назвать стремление принести в жизнь отца тепло и свет, счастье и радость? В ответ на сердечную любовь дать повод гордиться собой?
Когда Ночной Ветер понял, что врачом, как отец, ему не бывать, для него без малого дневной свет померк.
– Пойми, – увещевал его Лисий След, – знания, конечно, дело хорошее. Но одни только знания сделают тебя, самое большее, лекарем. И ты уж меня прости, сынок – очень посредственным. Совсем без таланта в этом деле нельзя. А таланта к исцелению у тебя нет. Не твое это.
– А магия? – в который уже раз спрашивал его в отчаянии Ночной Ветер.
– А магия таланта не заменит. Вот и подумай сам. Врач, пусть и знающий, с силой – и без таланта. Это же ужас что такое.
Он обнял приемного сына.
– Не сокрушайся так, Ветерок. Быть врачом – не единственное достойное занятие на этом свете. Есть и другие пути.
И Ночной Ветер яростно поклялся себе, что он найдет для себя путь.
А для этого надо учиться. Много и усердно.
Возраст для начального обучения грамоте самый что ни на есть настоящий. И не так уж Ночной Ветер и отстал от своих более благополучных сверстников. Лисий След еще во время осады показывал ему первые письменные знаки, и память мальчик впитывала и усваивала их так же полно и без изъятия, как его тело впитывало и усваивало каждую крошку еды. Ночной Ветер быстро нагнал сотоварищей по школе. Но ему было мало всего лишь нагнать. Превзойти – и только так. Одноклассников?