Час мертвых глаз
Шрифт:
– Но не каждый делает, – сказал Цадо. – Должна быть причина! Паничек посмотрел на него с бешеным взглядом
– Он мог застрелиться в другом месте. А не как раз возле моего платка, который от девушки, он совсем новый, я его еще ни разу не носил на шее, вот идиот!
Это было как всегда в последние часы, прежде чем они покидали квартиру. Биндиг знал это состояние и боялся его. Но он знал, так же как Цадо, или как любой другой, что с этим ничего нельзя было поделать.
Странное беспокойство охватило его. Он был не в состоянии две минуты подряд делать то же самое или даже хотя бы усидеть на одном месте. Что бы он ни начинал, у него ничего не получалось. К этому добавилась куча физических проблем. В области желудка появилось чувство пустоту. Биение сердца становилось ощутимо быстрее и более нерегулярным, члены осуществляли как самостоятельно всяческие беспокойные, нервные движения, и кожа выделяла холодный пот. Все это этим утром было еще усилено самоубийством маленького старшего официанта. Обычно еще сносная тошнота сразу стала неприятно навязчивой, и неестественное давление в кишках не прекращалось.
Цадо еще довольно долго ковырялся ложкой в банке мармелада. Но волчий аппетит, который он иногда ощущал после сладостей, сразу уступил чувству отвращения и тошноты.
– Хорошо начинается, – сказал он Биндигу, когда они сидели снаружи за домом над отхожим местом. – Если все пойдет так и дальше, скоро Альфу придется комплектовать новую роту.
На деревенской улице раздался свист, и тогда Тимм закричал своим металлическим голосом: – Отделениям 4 и 6 выступать!
Перед домом, в котором была размещена канцелярия, припарковались грузовик и бронетранспортер. Грузовик был предназначен для отделений, но не все в нем поместились. Полудюжине солдат не хватило места, среди них были также Биндиг и Цадо.
Тимм махал им: – Ну, давайте… залезайте туда!
Он указал на бронетранспортер, и они залезли в него. Это была машина для Альфа, так как уже наступил светлый день, и если бы прилетели русские штурмовики, то на всей плоской местности не было никакого укрытия. Альф влез в него последним. На нем был комбинезон. Большинство солдат впервые увидели своего командира в нем.
Когда они проехали довольно долго, Цадо сказал Тимму:
– Кто теперь будет закладывать взрывчатку, господин унтер-офицер?
Тимм не сразу дал ответ, но вместо него сказал Альф: – Кто-то другой ее заложит.
– Так точно, господин лейтенант, – сказал Цадо, – но сможет ли другой заменить его? Малыш чертовки хорошо разбирался в подрывном деле…
– Чепуха! Альф сделало небрежное движение рукой. – Каждого отдельного человека можно заменить. В немецком Вермахте нет никого, которого нельзя будет заменить завтра, если он погибнет сегодня.
– Так точно, господин лейтенант, – сказал Цадо, и через некоторое время еще раз: – Так точно, это верно.
Потом он посмотрел на Биндига, а Биндиг посмотрел на него, и, наконец, они оба уставились на рифленые стальные диски настила и молчали.
Убитая гармонь
На этот раз учения были совсем короткими. В зале на территории аэродрома в различных ящиках с песком были сделаны макеты участка предстоящей операции в соответствии с данными аэрофотосъемки. Майор, которого они еще никогда раньше не видели, разъяснял задания, которые должны были выполнить три группы. Затем они по отдельности выдвинулись на учебный полигон, который по своему ландшафту примерно соответствовал району будущих боевых действий. Они тренировались два дня, после чего получили оснащение и белую одежду. Был отдан боевой приказ, и еще до того, как самолеты взлетели, лейтенант Альф поехал назад в Хазельгартен.
Пятеро мужчин стартовали с заданием занять позицию на обочине на краю коммуникации и перехватить штабной автомобиль русских. Целью акции было взятие в плен штабного офицера, из которого хотели вытащить сведения о наступательных планах.
У второй группы из пяти человек, среди которых было двое железнодорожников, должны были захватить врасплох персонал распорядительного поста централизации на маленькой железнодорожной станции, на которой пересекались две линии, чтобы вызвать столкновение двух эшелонов.
Последняя группа, наконец, включавшая также Биндига и Цадо, и которой командовал Тимм, должна была прочесать большой участок леса в поисках хорошо замаскированного склада боеприпасов и после выполнения этого здания с помощью взятых ими с собой пяти мин подорвать некоторое количество машин.
Это был впервые, что в одно и то же время применялись три группы на относительно незначительном удалении друг от друга для выполнения таких задач. Солдаты злились, так как каждый знал, что у операции только тогда были шансы на успех, если в ней участвовало как можно меньше людей.
Была холодная, ясная звездная ночь, когда они стартовали. Ветер мел над аэродромом тонкий, зернистый снег, и мужчины застегнули комбинезоны и натянули тонкие, шелковые защитные платки на каски. Они надели белые маскхалаты. Каски, кожаные ремни, оружие и оснащение были покрыты белой краской. Обе машины быстро поднялись до нескольких тысяч метров, а потом повернули на восток.
Три группы были сброшены близко друг к другу над уединенным участком леса, где было множество озер и речек.
Солдаты молча скатали свои парашюты и зарыли их. Мины и некоторые другие инструменты они вынули из контейнеров и распределили между собой. Затем белые фигуры, которые едва выделялись на фоне снежного ландшафта, нырнули в темноту под деревьями. Нельзя было услышать ни звука, и заросшая кустами снежная поверхность, на которой произошло десантирование, была столь же тихой, как раньше. Но небо затянуло тяжелым, низко висящим слоем облаков, и спустя один час пошел снег.
Когда Биндиг немного оттянул в сторону ветку, висевшую прямо перед его лицом, он смог увидеть часового, стоявшего под «грибком». Это был маленький коренастый солдат с широким, кажущимся монгольским лицом и узкими раскосыми глазами. Он находился совсем близко от укрытия Биндига, и Биндиг только потому не напоролся сразу на него, потому что мужчина курил толстую «самокрутку» из махорки, завернутой в газетную бумагу, запах которой Биндиг почуял достаточно рано.
Он устал. В последние часы ночи он только медленно, шаг за шагом, двигался вперед. Снегопад к утру стал меньше. Но зато усилился мороз. И хотя считалось, что комбинезон, который был на нем, являлся водонепроницаемым, он замерзал, так как на ткани растаяло слишком много снега, а потом эта влага снова замерзла. Ткань стала жесткой. Биндигу очень хотелось вскочить и парой быстрых резких движений прогнать это отвратительное чувство холода, по крайней мере, на несколько минут. Но он оставался лежать неподвижно за покрытой снегом веткой, так как там впереди стоял часовой, и этот часовой был закутан в толстую стеганую шинель, которая грела его. На нем была меховая шапка с опущенными «ушами», и он бодрствовал, это было видно по его движениям.
Они построили для него «грибок», думал Биндиг. Они делают это там, где они обустраиваются на довольно долгое время. Это часовой, а не патруль. Но охраняет ли он тут склад или нет? Ведь ели он один из часовых склада, то тогда нужно увидеть и сам склад. Он оттащил ветку так, чтобы мог оглядеться по сторонам. Но за часовым не было ничего, кроме засыпанной толстым слоем снега светлой еловой рощи.
Через некоторое время он увидел, что от «грибка» вела тонкая протоптанная дорожка между деревьями. Он осторожно расстегнул молнию нагрудного кармана и рассмотрел карту. Дороги в этой местности не было. В нескольких сотнях метров за лесом, где стоял часовой, было отмечено две большие сплошные вырубки, между которыми проходила улица.