Час на убийство

Кокс Джордж Х.

Ширли дала газ раньше, чем Уоллес смог что-либо ответить. Он просто стоял и смотрел, как подпрыгивают огоньки задних подфарников, пока машина двигалась по дорожке к выезду на шоссе. Его охватило чувство безнадежности и отчаяния, ему снова напомнили, что их с Энн секрет, ни для кого больше секретом не является. Ему и в голову не приходило, откуда Ширли могла узнать про Энн, его просто поставили перед фактом, и теперь он быстро вернулся в дом и стал выключать свет в комнатах.

Короткий взгляд на часы сказал ему, что скоро будет одиннадцать, а ему ещё нужно

проехать миль сорок, правда в такое время дороги почти пустынны, и ему потребуется на это меньше часа. В конце концов время теперь не играло определяющей роли. Единственное, что имело для него значение, так это возможность сообщить правду раньше, чем появится полиция и сделает подобную исповедь невозможной.

7

Дейв Уоллес с облегчением отметил, что его догадка по поводу транспорта подтвердилась. И когда по Райстон-роуд он двигался в сторону делового центра Порт-офСпейн, дневной сутолоки и суеты как не бывало, а большинство светофоров было просто выключено. На дальнем конце Королевской пристани виднелись мачты судов у причалов, а проезжая мимо туристического бюро он обратил внимание на носовую часть круизного лайнера, этот расцвеченный огнями исполин ярко выделялся на фоне ночного неба.

Однажды на Истерн Мейн-роуд он ещё прибавил газа, и стрелка спидометра поползла вверх. Батария и Сан-Хуан остались позади, а навстречу ему изредка попадались одиночные легковушки и грузовики. Местность стала равнинной, в этой части острова царило земледелие, в основном здесь располагались фермы по выращиванию овощей, где работали выходцы из Ост-Индии, которые в отличие от негров предпочитали работать на земле. То тут, то там фары выхватывали из темноты незамысловатые домики, стоящие у дороги, однообразные, голые дворики с высокими бамбуковыми шестами, на которых висели разноцветные треугольники молитвенных флагов, этот религиозный обычай был занесен сюда ещё первыми эмигрантами и передавался от поколения к поколению.

Уоллес старался выжимать, где это было возможно, до пятидесяти пяти миль в час, вдоль дороги начали время от времени попадаться цветущие деревья пауои. За окном промелькнуло несколько деревень: Тунапуна, Такаригуа, Аруока. Когда он проезжал через Ариму, полицейский констебль в черной униформе, ехавший на велосипеде, спешился и наверное дал сигнал остановиться, но Уоллес не обратил на него никакого внимания и даже не подумас сбавить скорость. После этого он проехал ещё несколько городков, а когда миновал Сангре Гранде, то был уже в десяти милях от цели. Наконец через несколько минут показались воды Атлантики, Дейв сбросил скорость и нашел знакомую дорожку.

У коттеджа, который снял на зиму Сидней Джослин, не было гаража, так что Уоллес припарковался у хозяйского Воксхолла, стоявшего в самом конце дорожки ведущей к дому, выключил свет и заглушил мотор, но когда вышел из машины, ему пришлось пробираться наощупь из-за того, что его глаза не сразу привыкли к темноте. Обходя машину, он несколько раз споткнулся и, когда положил руку на капот автомашины, то почувствовал тепло ещё не остывшего радиатора.

Этот факт говорил о том, что ей кто-то ещё недавно пользовался, а значит в доме ещё не ложились спать.

Обходя выкрашенный белой краской коттедж, он мог заметить слева от себя смутные очертания мыса, который образовывал северную оконечность залива, а справа от него береговая линия вытянулась прямо на юг, и можно было различить белую пену бурунов, набегавших на берег, чтобы исчезнуть на чистом песке пляжа.

Дейв стоял перед входом и мог заметить приглушенный свет в гостиной. Он постучал в дверь и ему открыл Сидней Джослин. В одной руке у него был фонарик, очевидно он уже собирался лечь спать, потому что на нем была нижняя рубашка и широкие спортивные брюки. Его вытянутое, худощавое лицо выглядело удивленным, а глаза за стеклами старомодных в металлической оправе очков всматривались в неясные тени на веранде.

– Давид? – изумленно произнес он.

– Я надеялся добраться до вас раньше, чем вы отправитесь спать.

– Мне было трудно себе представить, кто бы это мог появиться здесь в это время.

– Я очень извиняюсь, но мне необходимо увидеть вас и Энн, – сказал Уоллес.

– Заходи, заходи, – Джослин отступил в сторону, чтобы дать ему пройти. – Энн уже в постели, но она ещё только легла, и я думаю, ещё не спит.

Он вошел в холл и позвал:

– Энн, к нам приехал твой друг.

Ответ последовал почти немедленно:

– Я слышала и уже выхожу.

Джослин больше ничего не добавил и даже не взглянул в сторону Уоллеса до тех пор, пока в холле не появилась Энн в тонком желтом халатике, наброшенном на пижаму. Ее густые каштановые волосы показались ему взъерошенными, а когда Уоллес увидел её встревоженные карие глаза, то даже не сделал попытки приблизиться к ней.

– Тебе лучше присесть, Энн, – заметил он и подождал пока она не нашла стул. – Умерл Фэй.

– Умерла? – повторили они в один голос.

– Но как? – спросил Джослин. – Что случилось?

– Ее убили, – сказал Уоллес, и пока они недоверчиво смотрели на него широко открытыми глазами, быстро рассказал им, что произошло, стараясь говорить ясным, понятным и убедительным языком.

Когда он закончил, лицо Энн заметно побледнело, её стройное тело застыло в напряжении, а рот так и остался открытым. Джослин с трудом опустился на стул и срзу же потянулся за безникотиновой сигаретой с фильтром, так как других ему курить не разрешалось. Прежде чем заговорить, он тщательно раскурил сигарету.

– Ты уже обращался в полицию, сынок?

– Как я мог?

– Но… – Энн сделала глотательное движение, как если бы ей что-то мешало, и тихо добавила, – почему, Давид? Ведь ты же неделал этого.

– Ты уверен, что поступаешь правильно? – спросил Джослин.

– Сейчас я в этом уже не уверен, – сказал Уоллес, и это было правдой. Он достал визитную карточку Леона Дусетта и показал Джослину. Тот взял её у него из рук и дал Энн взглянуть на нее. Дейв рассказал им, где он её обнаружил, и упомянул о надписи с его именем на корешке чековой книжки.