Час Самайна
Шрифт:
Я боялась, что не устою. Я не призналась, что угадала его мысли, а только сказала, что буду ему плохой собеседницей, потому что хочу спать. Он говорил, что это не мешает, что я могу спать в его присутствии, но я все-таки отказала. Ночь так действовала на меня, и я боялась…
Я пришла домой и, счастливая, улеглась на кровать. Так приятно было чувствовать, что я любима… Но себе я не могла дать отчет в своем чувстве. Я не знала, люблю ли его. Казалось, что не люблю, но все-таки что-то меня к нему тянуло.
Иван заставил меня привыкнуть к себе, усыпив мою бдительность видимостью подчинения мне. А затем взял меня ласками и силой в февральскую ночь, перед тем как
Зоряна оторвалась от чтения и задумалась.
Интересно, для кого делала эти приписки Женя Яблочкина? Похоже, дневник становится интересным: чуть ли не детские ухаживания юнкеров, людей воспитанных, и приписка о красном командире, который взял ее силой и наглостью, словно символизируя наступившее новое время.
Петроград. 20 февраля 1918 года
Давным-давно забросила я свой дневник, а сколько у меня было всяких приключений с тех пор и одна страшная тайна, о которой из стыда я не могу никому поведать…
В четверг я с Маруськой ходила в Михайловское училище. Была очень довольна, не пожалела. Как только вошли, встретили старых знакомых из вокзальной шатии. С Марусей стало твориться что-то несуразное. Встретила свою прежнюю любовь, ну, конечно, настроение сразу переменилось. Встретили техников. Был Руяцкий, Володька и много других. Я расстроилась, что у меня нет кавалера, — не хотелось этого показывать Володьке. Наконец судьба сжалилась надо мной. Поднимаясь по лестнице из танцевального зала в гостиную, я встретила знакомого курсанта. Но это был знакомый, которого вовсе не было оснований считать таковым.
Когда-то летом я случайно познакомилась с ним на улице. Он меня проводил до дома, спросил мое имя и адрес. Тем и окончилось наше знакомство. С тех пор я с ним не встречалась, а если и виделись, то не здоровались. Итак, он ко мне обращается с такими словами:
— Мне кажется, мадемуазель Яблочкина?
Я дала утвердительный ответ, хотя была поражена: что его заставило вдруг вспомнить, что мы знакомы? Как это не было странно, мы разговорились. Он оказался не курсантом, а помощником лекаря. Мы с ним мило разговаривали. Он угостил меня конфетами, пригласил пить чай. Я познакомила его с Марией, и мы втроем пошли пить чай. Потом Мария заявила, что хочет есть, и он предложил своего хлеба, но за ним нужно было идти на квартиру. Он пригласил меня в спутницы. Пришлось идти через спальню курсантов. Это длинная комната, по обеим сторонам кровати. На некоторых уже спали юнкера. Он привел меня в докторский кабинет, где и оставил. Он вскоре вернулся, и мы отправились обратно. Стали пить чай, уже с хлебом.
Потом Мария оставила нас одних. Мы пошли в гостиную Нашли укромный уголок и уселись. Мария сидела за роялем. Возле нее собралась кучка курсантов. Один из них аккомпанировал, а Мария пела. Было так хорошо и уютно! А собеседник развлекал рассказами и все время жал мне руки. Мы сидели близко друг к другу. Плечо к плечу. Его близость так приятно ласкала меня. Вообще он мне понравился. Нравились его черты. Он темный шатен или даже брюнет, красивый рот, мягкие черненькие усики. Мне страшно хотелось его поцеловать. Все время вспоминался Иван, и воспоминания казались кошмаром. Да и Маруська подготовила почву к этому. Еще в буфете, когда он ходил за чаем., она сказала, что Саша гораздо лучше Ивана и очень хорошо себя держит. И если я не живу с Иваном, то она советовала бы отказать ему. Мне стало обидно, что Иван с моей честью забрал у меня и свободу. И за что я все это отдала? Ведь я очень редко слышу от него ласковые слова, да и те какие-то грубоватые, совсем не то, что мне хочется услышать. Он так груб и, наверное, будет бить меня, если я выйду за него замуж.
Итак,
Я сидела с Александром и думала об Иване, сравнивала одного с другим. А может, и этот такое же золото? Впрочем, я очень мало его знаю. Да и вообще ни о чем серьезном и не думаю. Просто поволынить я не прочь. Сидела как в угаре, так хотелось хоть немного отвести душу. Может, музыка на меня подействовала? Я сама не могла определить свое душевное состояние. Душа так и разрывалась на части от жалости к себе. Так хотелось плакать и выплакать всю душу! Боже! А что ждет меня впереди? Гибель, гибель! Или же я вознесусь, буду иметь хорошее материальное положение, или упаду совсем низко.
Шура что-то рассказывал, а я все думала. Пора было домой, но он не отпускал меня. Пошли в зал. Там все еще танцевали.
А времени было около шести. Потом он пошел надеть пальто, а я принялась искать Марию. Искала, искала и нигде не могла найти. Пришел Шура в пальто, и мы продолжили поиски. Нашли ее в буфете. Она сидела с юнкером в сторонке, так что их было трудно заметить. Мы пошли домой, а Шура нас проводил и обещал навестить.
Пришла домой как в угаре. Легла поспать пару часов и встала под впечатлением вечера. Шура не выходил из головы. И на службе сидела и думала о нем. Иван казался кошмаром, не хотелось думать о том, что он существует.
Дальше следует поздняя приписка.
Позднее, через несколько лет, я часто вспоминала тот вечер и неожиданное внимание со стороны Александра. Ведь до этого мы неоднократно встречались, но он не проявлял ко мне такого интереса, как тогда. Думаю, это судьба предлагала мне выбрать более верный путь, чем тот, по которому я шла. Ведь я догадывалась, что ожидало меня в совместной жизни с Иваном, и, зная свой характер, понимала, что буду это терпеть до поры до времени. А я не заметила знака судьбы, не воспользовалась ее подсказкой и пошла по пути, который привел меня в этот поезд, летящий в НИКУДА.
Петроград. 25 февраля 1918 года
В пятницу прямо со службы я поехала к бабушке и осталась там ночевать. Мама тоже была там. Мне невыносимо хотелось спать, я даже заснула на стуле. Получила письмо от Ивана. Оно порядком растрогало меня, таким теплом от него веяло. Он так ласково ко мне обращался, что мне даже стыдно было того, что я думала о нем. Иван, как бы он ни был груб, все-таки любит меня. И любит так, как больше никто не полюбит.
Какой он милый и родной! И мне жаль, очень жаль было бы с ним расстаться. И сразу образ Шурки потускнел!
В субботу пришла домой. Мама уже уехала. Квартира пустая и разваленная. Я первым делом выстирала кое-что, вымыла пол на кухне, а уборку комнаты оставила на воскресенье. Кто-то постучал, но я даже не подошла к двери. Не хотелось, чтобы кто-нибудь помешал моей работе и одиночеству. Так хотелось заглянуть поглубже в себя. Все думала, люблю ли я Ивана. И мне отвечало два голоса. Один говорил, что вовсе я его не люблю и что моей любви он не стоит, что я могу найти более подходящую пару. А другой голос уверял, что лучшего друга, чем Иван, мне не найти. Что любить меня больше его никто не будет. И вообще он очень хорошо ко мне относится, а кроме него у меня уже никого не может быть. Я старалась прислушаться к второму голосу, заставить себя следовать только ему. Досадно, что я не могу укрепиться ни в одной мысли. Например, задаться целью выйти замуж за Ивана и стараться всеми силами исполнить это.