Час волка
Шрифт:
Уши волка навострились. Слева быстро надвигался рокочущий шум. Он увеличил прыжки, лапы забарабанили по плотно спрессованному песку. Рокот приблизился... еще ближе... и теперь он был уже прямо слева. Луч фонаря проскочил по зверю, вернулся и остановился на бегущей фигуре. Солдат в коляске мотоцикла закричал:
– Вот он!
– и откинул предохранитель с пулемета. Повернул ствол в сторону зверя и открыл огонь.
Волк резко, взметнув пыль, остановил бег, и пули выбили яростную строчку в земле перед ним. Мотоцикл на скорости пролетел мимо него, водитель вовсю давил на тормоза и крутил рукоятки. Но тут волк изменил направление и вновь понесся на полной скорости, продолжая держать курс на восток, сжимая челюстями наручник.
Пулемет продолжал строчить. Трассирующие пули выбивали в темноте оранжевые линии и рикошетировали от камней, как выброшенные сигаретные окурки. Но волк скакал по земле зигзагами вправо и влево, и когда пули просвистели мимо, зверь перебежал через еще один пригорок и скрылся из зоны света фонаря.
– Туда, - закричал пулеметчик сквозь ветер.
– Он пробежал за холм.
Водитель повернул громоздкий мотоцикл и направился вслед за зверем, в луче фары крутился белый пыльный вихрь. Он дал полный газ, и мотоцикл отозвался рокочущим ревом. Они разогнались и взлетели на холм, а затем устремились с него вниз. В свете фары прямо перед ними показался овраг восьмифутовой глубины, ожидавший как оскаленная пасть.
Мотоцикл грохнулся в него, несколько раз перевернулся, пулемет строчил, в безумстве рассеивая пули, отлетавшие рикошетом от краев оврага, осыпая при этом землей водителя и пулеметчика. Мотоцикл осел, его бензобак взорвался.
По другую сторону оврага, перемахнув его одним пружинистым толчком задних ног, волк продолжал бежать, увертываясь от кусочков горячего металла, падавших на землю вокруг него.
Сквозь эхо взрыва послышался шум другого противника, на этот раз шедшего справа. Волк повернул голову в бок, высматривая свет фары на коляске мотоцикла. Пулемет открыл огонь, пули подняли пыль у лап волка и засвистели вокруг него. Он отчаянно рванулся вперед и стал петлять. Но мотоцикл сокращал расстояние между ними, и пули ложились все ближе к цели. Одна пуля сверкнула так близко, что волк мог почувствовать горький запах человеческого пота с обоймы. И тут он сделал еще один резкий рывок в сторону, прыгнув высоко в воздух, в то время как пули заплясали под ним, и скакнул в овраг, который перерезал пустыню по направлению к юго-востоку.
Мотоцикл с приглушенным мотором катился вдоль края оврага, и сидевший в коляске освещал его дно маленьким фонарем.
– Я сбил его!
– клялся он.
– Я уверен, что видел, как пули ударили...
И тут ощутил, что волосы у него на затылке зашевелились. Когда он повел фарой кругом, огромный черный волк, бежавший за мотоциклом, прыгнул вперед, пролетел над коляской и ударился телом о водителя. Два ребра водителя смялись как две гнилых доски, и, когда он вылетел из сиденья, ему показалось, что волк встал на задние лапы и толчком перелетел через ветровое стекло, как мог бы, наверное, прыгнуть только человек. Хвост дерзко махнул по лицу пулеметчика; он кубарем вывалился из коляски, а мотоцикл проскочил еще около пятнадцати футов, прежде чем сорвался с края оврага и грохнулся на дно. Черный волк продолжил свой бег, придерживаясь прежнего курса.
Теперь сеть оврагов и пригорков закончилась, под сиявшими звездами открылась плоская и каменистая пустыня. Волк все еще продолжал мчаться, сердце его билось чаще, а легкие всасывали через ноздри чистый запах свободы. Он резко мотнул головой влево, выпустил наручник и перехватил кожаную ручку планшета, чтобы он больше не бил по земле. Хищник с трудом пересилил желание выплюнуть ручку, потому что она отдавала тошнотворным привкусом человеческой ладони.
И тут сзади донеслось другое гортанное рычание, оно было более низким, чем голос двух других мучителей. Волк оглянулся, увидел пару желтых лун, спешивших через пустыню по его следам. Длинная очередь из пулемета - красное мерцание над двойной луной - и пули поразили песок менее чем в трех футах от волка. Он увернулся и, выровняв скорость, понесся опять вперед. Следующая длинная очередь опалила шерсть на его спине.
– Быстрее!
– закричал Штуммер шоферу.
– Не упускай его!
Он дал еще одну очередь и увидел, как взметнулся песок, а волк резко свернул влево.
– Черт возьми!
– сказал он.
– Держи ровнее!
Животное, все еще неся в зубах планшет Фойта, направлялось прямо к британским линиям. Что же это за зверь, который украл портфель, полный карт, вместо объедков из мусорной кучи? Проклятое чудовище должно быть остановлено. Ладони Штуммера покрылись потом, и он старался навести прицел пулемета на волка, тот он продолжал изворачиваться, резко тормозя, а затем увеличивая скорость, как будто он...
Да, подумал Штуммер, соображает, как будто он человек.
– Ровнее!
– завопил он.
Но броневику под колеса попался камень, и снова прицел сбился. Ему надо просто поливать землю очередями в надежде, что зверь нарвется на пули. Он заставил себя перевести пулемет в автоматический режим и нажал на гашетку.
Ничего. Пулемет раскалился, как полуденное солнце, и либо его заклинило, либо в кожухе испарилась вода.
Волк огляделся, заметив, что бронемашина быстро приближается. Затем примерился к местности перед собой, но оказалось слишком поздно. Прямо перед ним, менее чем в шести футах, возникло заграждение из колючей проволоки. Задние лапы волка напряглись, и его тело оторвалось от земли. Но заграждение было слишком близко, чтобы ему удалось не зацепиться; грудь волка изрезалась колючками проволоки, а задняя правая нога попала в виток.
– Ага!
– заорал Штуммер.
– Дави его!
Волк дернулся, мускулы его тела напряглись. Он царапал землю когтями, но бесполезно. Штуммер приподнялся, ветер обдувал его лицо, шофер дожал акселератор. Бронированный автомобиль был в пяти секундах от волка, готовясь раздавить его рубчатыми колесами.
Тому, что Штуммер увидел за эти пять секунд, он бы никогда не поверил, не окажись сам очевидцем происшедшего. Волк изогнул тело и передними лапами расцепил виток колючей проволоки, который поймал его за заднюю лапу. Передние лапы раздвинули проволоку и держали ее, пока он не освободился. Затем волк опять вскочил и кинулся прочь. Бронированный автомобиль смял проволоку, но волка там уже не было.
Но фары все еще освещали его, и Штуммер увидел, как животное прыгало, вместо того чтобы бежать, скакало то вправо, то влево, иногда касаясь земли только одной ногой, прежде чем прыгнуть и повернуть в другую сторону.
Сердце в груди Штуммера упало.
Оно знает, понял он. Это животное знает...
Он прошептал:
– Мы на минном по...
И тут левое переднее колесо наскочило на мину, и взрыв вышвырнул тело майора Штуммера из броневика как окровавленную куклу. Левое заднее колесо сдетонировало другую мину, а разодранная масса правого переднего колеса задела о третью. Бронированный автомобиль треснул, бензин воспламенился и растекся, а в следующую секунду броневик накатился еще на одну мину, и не осталось ничего, кроме очага красного пламени и покореженного металла, взлетевшего в небеса.
Впереди в шестидесяти ярдах волк остановился и посмотрел назад. Мгновение он наблюдал пламя, в его зеленых глазах светился отблеск разрушения, затем он резко отвернулся и продолжил петлять через минное поле в сторону безопасности на востоке.
2
Он скоро уже должен появиться. Графиня чувствовала себя такой же возбужденной, как школьница перед первым свиданием. Больше года прошло с тех пор, как она видела его в последний раз. Где он был все это время, что он делал - она не знала. И не хотела знать. Это было не ее дело. Все, что ей сказали, это то, что ему необходимо убежище и что служба использует его для опасного задания. Знать больше было небезопасно. Она сидела перед овальным зеркалом в окрашенной в лавандовый цвет туалетной комнате, золотые огоньки Каира мерцали сквозь стеклянную дверь, ведущую на террасу. Графиня тщательно красила помадой губы. Ночной бриз доносил до нее запахи корицы и муската, и внизу во дворе мягко шептались пальмовые листья. Она почувствовала, что дрожит, и положила помаду, пока не успела испортить линию губ. Я не девственница с влажными глазками, сказала она себе с некоторым сожалением. Но вероятно, это тоже было частью его магии; он явно заставил ее почувствовать в прошлый его приезд сюда, что она - начинающая в школе любви. Вероятно, размышляла она, я так возбуждена потому, что за все это время - и через череду так называемых любовников - я не ощущала прикосновение так, как его, и я жаждала его.