Час волка
Шрифт:
2
– Он выбрал для себя чертовски безлюдное место, не правда ли?
– майор Шеклтон зажег сигару и опустил со своей стороны стекло сверкавшего черного "Форда", чтобы дым вытягивало наружу. Кончик сигары рдел в неуютном сумраке позднего вечера.
– Вы, бритты, таковы же, как эта погода, а?
– Боюсь, что у нас нет другого выбора, кроме как только любить ее, ответил капитан Хьюмс-Тельбот. Он улыбнулся как можно вежливее, его аристократические ноздри чуть вздернулись.
– Или хотя бы мириться с ней.
– Воистину так.
Шеклтон,
– Вот почему вы такие бледные, - продолжал он, ведя себя как слон в посудной лавке, - все тут похожи на призраков. Приезжайте к нам в Арканзас, я покажу вам весеннее солнце.
– Не уверен, что у меня будет для этого время, - сказал Хьюмс-Тельбот и опустил стекло на полтора оборота. Это был бледный и тощий двадцативосьмилетний штабной офицер, чье первое тесное знакомство со смертью произошло в Портсмутском канале, когда в семидесяти футах над его головой провыл истребитель "Мессершмитт". Но это было в 1940 году, а сейчас ни один самолет "Люфтваффе" не осмеливался перелетать через пролив.
– Итак, Галатин проделал отличную работу в Северной Африке?
– зубы Шеклтона сжимали сигару, и окурок ее был мокр от слюны.
– Это было два года назад. Если он с тех пор ничем не занимался, что заставляет вас думать, что он может справиться с этой работой?
Хьюмс-Тельбот незряче уставился на него своими голубыми глазами:
– Потому, - сказал он, - что майор Галатин - это профессионал.
– Я тоже, сынок, - Шеклтон был на десять лет старше британского капитана.
– Но я вовсе не считаю себя способным высадиться с парашютом во Франции и сделать все это. Последние двадцать четыре месяца я ни разу не подставлял свой копчик. Я гаран...
– черт побери, гарантирую вам, что это чертовски трудное задание.
– Да, сэр, - согласился англичанин, только потому что почувствовал, что это надо сделать, - но ваши... э... люди просили помощи в этом деле, и поскольку это выгодно нам обоим, мое руководство решило...
– Да, да, да, это все - вчерашние новости, - Шеклтон нетерпеливо махнул собеседнику рукой.
– Я говорил своим людям, что я не подкупился послужным списком Галатина, извините, майора Галатина. У него недостаточно опыта работы полевых условиях, насколько я знаю, но мне предоставили возможность судить на основе личного знакомства. Что не соответствует нашим приемам работы в Штатах. Там мы ориентируемся по послужным спискам.
– Мы здесь ориентируемся по характеру, - холодно сказал Хьюмс-Тельбот, - сэр.
Шеклтон слабо улыбнулся.
– Ваша разведка вполне могла порекомендовать Галатина, но для меня это не стоит и лопаты дерьма, - он пыхнул дымом из ноздрей, и в глазах его появился яростный огонек.
– Я понимаю, что Галатин - не настоящее его имя. Раньше он был Михаил Галатинов. Он русский. Правильно?
– Он родился в Санкт-Петербурге в 1910 году, - последовал осторожный ответ.
– В 1934 году стал гражданином Великобритании.
– Да, но Россия у него в крови. Русским доверять нельзя. Они пьют слишком много водки.
– Он стряхнул пепел в пепельницу позади водительского сиденья, но его действия были неточны, и большая часть пепла просыпалась на его начищенные до блеска ботинки.
– Так почему он оставил Россию? Может, его там разыскивали за преступление?
– Отец майора Галатина был армейским генералом и другом царя Николая Второго, - сказал Хьюмс-Тельбот, глядя, как в желтом свете фар разворачивалась дорога.
– В мае 1918 года генерала Федора Галатинова с женой и двенадцатилетней дочерью казнили советские партийные экстремисты. Юный Галатинов сбежал.
– И?
– подтолкнул Шеклтон.
– Кто провез его в Англию?
– Он приехал сам, устроившись матросом на грузовом судне, - сказал капитан, - в 1932 году.
Шеклтон курил сигару и обдумывал сказанное.
– Постойте, - спокойно сказал он, - вы говорите, что он скрывался от карательных органов России со времени, когда ему было восемь лет, до того, как ему стало двадцать два года? Как ему это удалось?
– Не знаю, - сознался Хьюмс-Тельбот.
– Вы не знаете? Ну, я-то думал, что вы, ребята... считается, что вы знаете о Галатине все. Или почти все. Разве у вас не ведется проверка личных дел?
– В его личном деле есть нечто вроде пробела, - он увидел впереди сквозь сосны смутное свечение. Дорога повернула, ведя их в сторону светящихся фонарей.
– Часть информации засекречена, доступна только для управления разведки.
– Да? Ну, уже этого достаточно, чтобы я не хотел поручать ему эту работу.
– Полагаю, что этот период жизни майора Галатина связан с теми людьми, которые остались верны памяти царского окружения и помогли ему выжить. Раскрыть эти имена было бы... скажем, более чем неблагоразумно.
Маленькие домики и жмущиеся друг к другу деревенские строения вынырнули из мороси. Маленький белый указатель гласил: "Эндрос Рилл".
– Если мне будет позволено, я поведаю вам анекдотичное предание, сказал Хьюмс-Тельбот, мечтая запустить в этого мрачного американца дымящуюся гранату.
– Насколько я понял, был в Санкт-Петербурге легендарный Распутин, который наслаждался... любовными связями с различными дамами, несколько из которых в 1909 и 1910 годах родили детей. Одной их этих дам была Елена Галатинова, - он взглянул Шеклтону в лицо.
– Распутин мог бы быть настоящим отцом Михаила Галатинова.