Чаша Грааля
Шрифт:
– Смотри, смотри, месье. Вот она Коломнина моя!
И правда, из-за плавного закругления реки на берегу показался город, впрочем, для француза такой же, как и остальные до этого. Жилые избы крыты были соломой, обмазанной глиной с известью, другие строения имели крыши из тёса. В центре городка высился храм, увенчанный кругом-коловратом из которого словно прорастали два золотистых полновесных колоса, олицетворяющих два божества тартарцев: Тарха-творца и Тары-богоматери. Нужно сказать, что до самой гибели Тартарии в ХУ111 веке тартарцы так и остались верны своим ведическим богам, отвергнув и католичество,, и православие, и ислам, и иудейство. Именно за эту упёртость, за любовь к деяниям своих предков она и была ненавидима и спесивой Европой-Венеей и степняками, и царями, особенно романовской династии. Впрочем, последние рюриковичи: Иван Грозный и Борис Годунов, пытались завязать с Тартарией союзнические отношения, но мировая закулиса, прежде всего англосакская, сделала всё для того, чтобы последние русские цари не смогли договориться о мире и дружбе со своими кровными братьями.
К причалам Грустины кочи подошли, когда солнечные лучи высветили в центре столицы высокий храм, стены которого были густо выкрашены известковым раствором. Терем царя Святозара Второго находился через две улицы от столичного храма. Весть о том, что в столицу вновь прибыли посланники от Папы Римского не слишком удивила горожан. Католические миссионеры нет-нет да заглядывали в этот «медвежий» угол
человеческой Ойкумены, так что не было на улицах, по которым проезжали тамплиеры толп зевак и восторженные жители не бросали в воздух свои шапки и чепчики.
Казачий голова, встретивший посланников на берегу, естественно не бельмеса не понял, что было написано в «послании» от Папы Римского и, как это и было заведено, определил гостей на постоялый двор. Там пришлось им дожидаться приглашения от царя целых три дня. Не было принято у царских (королевских, княжеских, ханских и т.д.) особ сразу принимать у себя гостей, даже самых дорогих. Накануне вызова к царю у тамплиеров побывал царский дьяк, и Савойя настоял на том, чтобы вместе с ними на приём к царю пошёл и Трофим в качестве толмача.
В просторных сенях перед тронным залом тамплиерам пришлось расстаться со своими шпагами. К царю никто не имел права входить с оружием. Когда «послы» прошли в зал, с невысокого трона, к которому вели три ступеньки, легко встал и также легко и быстро сошёл совсем молодой белокурый человек, с голубыми глазами, ростом выше самого высокого из тамплиеров. Он был светел лицом и довольно широк в плечах. Его глаза пронзительно всматривались в лица гостей и, наконец, взгляд его остановился на толмаче.
– Не Трофимом ли тебя зовут, казаче? Не ты ли был в посольстве нашем, что батюшка мой отправил в Бахчисарай несколько лет назад?
Бухнулся Трофим на колени, молвил:
– Истинно так, царь-батюшка. Да только хан крымский переметнулся к османам, а наше посольство вырезал до единого человека. А меня хан в живых оставил только для того, чтобы в Кафе продать в рабство купцам заморским. Да вот спасли меня, выручили из неволи эти месье, – повёл он головой в сторону гостей, – и вот снова я на родине своей, снова готов служить тебе, царь-батюшка.
– Ты встань, встань с колен, чай неволя у тебя за спиной осталась! А вот о жизни на чужбине, о приключениях, с тобой случившихся, расскажешь позже и мне и моей женушке Евдокее, уж больно охоча она до новостей всяких.
Перевёл взгляд царь с Трофима на седовласого француза.
– А это, царь-батюшка, месье Савойя, граф по ихнему уставу придворному. С чем он и его товарищи прибыли в нашу страну я и сам толком не знаю, о том он сам с тобой толковать будет.
Едва качнул головой Святозар и дальше свой взор устремил.
– Это виконт Кортье, царь-батюшка, гонимый во Франции рыцарь и всецело преданный графу Савойе.
Ещё шаг в сторону царя и новый комментарий тартарца:
– Это маркиз де Трушанье, тоже изрядно преданный месье Савойе и их общему делу.
В раздумье Святозар вернулся на трон и, присев на него, проговорил:
– Тот свиток, что мне передал от вас мой дьяк не самим Папой вашим написан был, верно?
Савойя утвердительно качнул головой:
– Верно, светлейший царь. Послание сие написано собственноручно мною. И, признаюсь, мы вовсе не от Папы Римского здесь, а по собственному почину.
– Вот как?!
Брови царя поползли вверх. Гости его всё больше и больше удивляли.
– Тогда что же привело вас в мою страну?
Савойя нервно сглотнул. Сейчас откроется сокровенное. Сейчас схлестнутся небо и земля, ложь и правда, Зло и Добро.
– Светлейший царь, я знаю, что в вашей стране христианство не в почёте, но наверно учёность ваша безупречна и знаете вы как, кем и когда было превнесено христианство на нашу грешную Землю?
Усмехнулся Святозар:
– Я знаю одно, граф, что ваши и наши грехи несоизмеримы. Вы, рыцари Круглого стола, так называемые тамплиеры-храмовники, реки крови пролили, насаждая учение Христа в своих и чужих землях. Вы и у нас попытались насадить это чужое для нас учение. Правда, переворот, устроенный вами в старой Грустине не удался, а вот у наших соседей, русичей, вы уже не один кусок земли отгрызли и продолжаете терзать Русь. Так что сдаётся мне, что и от вашей миссии хорошего ждать не приходится.
– Напротив, светлейший царь. Наша миссия в другом заключается.
И Савойя, чуть запинаясь и подыскивая нужные слова с помощью Трофима-толмача, рассказал Святозару о том, каким образом Чаша Грааля оказалась у него, кто из неё алкал вино в своё время, о крови Иисуса, излитой в неё, о путях-дорогах скитаний Чаши, об охоте на неё чуть ли не всех правителей Венеи.
Он осторожно вытащил из своей котомки драгоценную ношу, снял с неё покровы и на вытянутых руках поднёс её к трону.
– В одном вы правы, светлейший царь, корысть и зависть правителей Франции, Англии да и других стран Венеи подвигли нас, – граф повёл рукой в сторону своих сотоварищей, – уберечь Чашу сию от алчных правителей наших, дабы она в их руках не привнесла в жизнь людей ещё больших страданий и смертей. Вам я вручаю эту Чашу с надеждой, что не направите вы её чудесные свойства во вред человечеству.
Святозар принял Чашу в свои руки и, повертев её в руках попытался прочесть то, что было написано на её внутреннем ободке. Наконец просветлело чело его, лёгкая усмешка возникла и тут же погасла в аккуратно подстриженных волосах бороды и усов.
Кликнул он дьяка, что стоял у двери тронной залы, и когда тот подошёл вплотную к царю, Святозар, весело посматривая на притихших гостей, что-то тихо сказал тому на ухо. Дьяк, сверкнув зубами в улыбке, с поклоном,, молча удалился. А через несколько минут он вернулся в залу с высоким седобородым стариком, одетым в длинную накидку. В руках старика посверкивало небольшое …зеркальце. Это был верховный волхв и наставник молодого царя, опекавший его с самого детства. Звали его мудрёно для уха европейца – Божидаром.