Чаша и Крест
Шрифт:
— Рад, что вы вняли голосу благоразумия, графиня. Хотя признаться, удивлен не меньше.
— Мне все равно, — хрипло сказала Женевьева.
Они вышли из треснувших дверей, перед которыми стояла наготове тюремная карета. Шависс закрыл за Женевьевой дверь и задернул занавески.
— В Фэнг, господин лейтенант? — спросил один из гвардейцев, вдевая ногу в стремя.
— Нет, — задумчиво сказал Шависс, вертя в руках обломки шпаги Женевьевы. — В Ша-Лейн. Я потом сам за ней приеду.
— А вы разве не едете
— Сначала у меня есть дело в Круахане, — уклончиво ответил Шависс. Но желание поднять свой авторитет в очередной раз взяло верх, и он прибавил: — Меня ждет его светлость первый министр.
Женевьева, впрочем, этого не слышала. Надежно укрытая опущенной каретной шторкой от внешнего мира, она уткнулась в колени и глухо зарыдала без слез.
Бабочка как-то слишком быстро прилетела на огонь.
Шависс остановился в дверях кабинета и изящно повел шляпой по воздуху, изобразив самый что ни на есть светский поклон. Морган, сидящий за столом и угрюмо смотрящий уже десять минут подряд на одну и ту же бумагу, поднял на него глаза, кисло сморщился и махнул рукой.
— Не изображайте из себя высокородного, Шависс. Пока еще титула вы не заслужили.
— Это только пока, монсеньор. По крайней мере, половина нашего с вами плана выполнена.
— Нашего с вами? Не зарывайтесь, Шависс.
Морган раздраженно отшвырнул бумагу и положил руки на стол, внимательно разглядывая ногти. Облокотившийся о спинку кресла первого министра и заглядывающий ему через плечо Лоциус томно воздел глаза к небу.
Морган был явно в дурном настроении. Кожа на его лбу собралась в глубокие складки, а глаза сдвинулись к переносице, что происходило в основном в часы наиболее нелегких размышлений. Зато сладко улыбающийся Лоциус олицетворял собой полную безмятежность. Его лицо даже меньше подергивалось, чем обычно.
— Монсеньор, — нерешительно продолжил Шависс после молчания слегка дрожащим голосом, — Согласно вашему приказанию, графиня де Ламорак арестована. Я приказал отвезти ее в Ша-Лейн.
— Сколько покалеченных? — так же угрюмо спросил Морган.
— Ни одного, ваша светлость.
Морган настолько удивился, что даже поднял глаза, хотя обычно он на Шависса смотреть избегал, считая его, видимо, недостойным своего внимания.
— И как вам это удалось?
Шависс усмехнулся — как ему казалось, весьма тонко, а на самом деле просто самодовольно.
— Поверьте, монсеньор, я владею искусством убеждать.
— А все-таки? Иначе я не поверю, что Жене… чтобы она сдалась без боя.
— Просто графиня де Ламорак временно утратила смысл жизни. После того как узнала, что ее горячо любимый Бенджамен де Ланграль оставил этот мир.
— Это правда? — Морган снова удивился. Но глаза поднимать уже не стал — и один раз был слишком большой роскошью.
— К сожалению,
— Один раз вы уже пытались осуществить нечто подобное, — первый министр капризно изогнул губы и, наконец поднявшись из-за стола, прошелся по кабинету, помахивая рукой — И к чему это привело?
— Я искренне надеюсь исправить свои ошибки и довершить начатое. Клянусь вам, монсеньор, когда он упадет мертвым на землю, я с удовольствием наступлю сапогом ему на лицо.
— Ну-ну.
Тон, с которым Морган произнес эти слова, был неопределенным, но скорее благосклонным, чем угрожающим, поэтому Шависс решился.
— Остались только некоторые формальности, ваша светлость. Подпишите, прошу вас, — и он протянул Моргану бумагу, которую вытащил из-за обшлага.
— Опять я должен что-то подписывать? Что еще?
— Это приказ коменданту крепости Ша-Лейн, чтобы я мог забрать графиню де Ламорак и отвезти ее туда, куда вы скажете, монсеньор.
Шависс нарочно опустил голову в поклоне, чтобы позволить Моргану не менять выражение лица, которое появилось у него при этих словах. Но он прекрасно мог представить его ухмылку — страшноватое сочетание желания, торжества, жестокости и каких-то непонятных колебаний.
— Я уже говорил вам прошлый раз, куда ее отвезти, — медленно сказал Морган. — Я давно не был в своем охотничьем домике в Гревене. Но одному там довольно скучно.
Лоциус нарочито громко выдохнул, но ничего не сказал.
Шависс постарался изобразить приятную придворную улыбку, и ему это почти удалось, если бы не опасный блеск в глазах. Но Морган опять-таки на него не смотрел.
— Повинуюсь, монсеньор, — и с этими словами он протянул вторую бумагу.
— А это что такое?
— Это мой баронский титул, ваша светлость.
Какое-то время эти двое молчали, глядя не совсем друг на друга, а как-то вскользь. "Он, конечно, исключительный негодяй, лишенный всяческих принципов, — педантично подумал Морган. — Но насколько с такими проще — по крайней мере, сразу понятно, чего они добиваются. Еще бы ума ему побольше. Но в этот раз он, кажется, все провернул очень ловко".
Первый министр Круахана покосился на свое отражение в зеркале и чуть слышно вздохнул. На какие жертвы только не приходится идти ради блага… государства, конечно.
"Только подпиши, — думал Шависс. — Я еще не знаю, отвезу ли я ее тебе. Я подумаю. Но в любом случае она достанется тебе уже после меня. А если она будет себя разумно вести — так вообще не достанется".
Морган лениво поставил два изукрашенных завитушками росчерка на обеих бумагах.
— Ступай, де Шависс, — сказал он, наконец-то соблюдая положенную частицу при обращении. — Смотри только, не увлекайся игрой в интриги.