Чаша огня
Шрифт:
Слушая его, мне почему-то вспомнился человек, как мне показалось, следивший за мной в институте. У него тоже было какое-то странное, словно выцветшее лицо, он тоже был худой и высокий. Я постарался отбросить от себя эти ассоциации. Спросил:
— Можно ли установить номера магниторов, на которых уехали эти двое?
— Разумеется! У нас ведется строгая поминутная регистрация прибывающей и убывающей техники. Вся информация передается в единый центр распределения транспортных ресурсов, чтобы нигде не было нехватки.
Виджай Бенедикт встал, быстро подошел к пульту своей ФВМ и нажал несколько клавиш. Через минуту на экране высветилась необходимая информация. Оператор вернулся на прежнее место с небольшой карточкой.
— Номер магнитора, на котором уехала девушка, 325674, - сообщил он. — А тот, что взял молодой человек, числится
— Они поступили обратно на станцию?
— Магнитор под номером 348828 был возвращен на станцию днем двадцать седьмого августа в половине третьего.
— Кто его сдал?
— Затрудняюсь ответить. Я уже закончил дежурство и на мое место заступил другой оператор.
— А первый магнитор, на котором уехала девушка?
— Магнитор номер 325674 на нашу станцию еще не поступал… Но его вполне могли сдать и не у нас, а на любую станцию транспортной сети этого жилого сектора или даже зоны. Ближайшая станция расположена в двадцати километрах отсюда, на восток. Я же вам говорил о постоянном перераспределении транспортных средств по всей Земле. Иначе просто нельзя!
На минуту я задумался. Затем поднялся из кресла и поблагодарил его, собираясь уходить.
— Подождите! — задержал меня Виджай Бенедикт. — Вы могли бы мне объяснить причину ваших расспросов?
— Дело в том, что из местного института четыре дня назад пропала девушка, та самая, фотографию которой я вам показывал. До сих пор ее не удалось найти и нам ничего не известно о ее судьбе.
Лицо Виджая Бенедикта стало хмурым и серьезным. Наконец, он сказал:
— Если вам еще понадобится моя помощь, то я к вашим услугам в любое время.
— Спасибо, — поблагодарил я его и простился.
Спустившись в зал, я выбрал себе магнитор, сел за управление и выехал со станции под потоки горячего воздуха. Считывающее устройство, расположенное в полу парковочной площадки, едва слышно щелкнуло, фиксируя номер моего магнитора, и в память регистрационной ФВМ вошли данные об еще одной отбывшей со станции машине.
Оранжевый квадратик неуклонно полз вверх по шкале скоростей, но я почти не следил за этим. Я мчался по равнинам, где резвились в высоких травах стада пятнистых оленей; проезжал мимо низин, превращенных в пруды и целые озера, на берегах которых обитало множество птиц; миновал небольшую возвышенность, на которой росли высокие, увитые диким виноградом, деревья — в их листве мелькали золотистые, красные, нежно-голубые, зеленые краски разнообразных птиц; оставлял позади себя плодородные поля и луга в расцветке неброских полевых цветов. Но над всем этим, подобно могучим правителям этой сказочной страны, неизменно возвышались во всем своем величии заснеженные вершины Гималаев. Их синие волны плескались у горизонта в расплывчатой дымке, исходившей от сиявших на солнце снегов, а на востоке расплавленным золотом горела самая высокая и величественная вершина. Где-то там, в ледяных оковах горных хребтов, брала свои истоки самая знаменитая из гималайских рек — Ганг. Рожденный в лоне гор, питаемый снегами, он спускался вниз, начиная свой долгий путь к океану, стелясь извилистой лентой по узким ущельям, меж покрытых лесом горных склонов.
Сейчас я не видел эту узкую ленту, но точно знал, что она течет именно там, на востоке. Через полчаса я проехал бирюзовое озерко — исток какой-то другой реки, начинавшейся скромными ручьями, и через какое-то время делавшейся шумным и непроходимым без моста потоком. Появились первые приземистые кедры, опускавшиеся с гор к маленьким болотистым озеркам, по мшистым берегам которых бегали проворные кулики. Группы граненых гор стояли здесь, рассеченные тепло-коричневыми буграми. Светло-желтая болотная травка покрывала обширную котловину, миновав которую я помчался вдоль светло-серого русла широкой реки с какими-то красными и бронзово-зелеными островками. За ними высились фиолетовые и бархатно-коричневые скалы. Река там уходила направо, превращаясь в крутящиеся облака водяной пыли, и исчезая в каменных нагромождениях. Лишь гулкий шум выдавал поток невидимой воды. Я снова взобрался на взгорье, густо поросшее терновником и тамариском. Передо мной простирались жаркие пески и уходящие горы со снежными оторочками, из-за которых густыми волокнами лезли молочно-белые тучи. Налево множество остроконечных снеговых пиков и желтых взгорий подпирало небо, уходя в синюю мглу гористой дали.
Два мира всегда были выражены в Гималаях. Один — мир земли, полный неповторимого очарования, где глубокие овраги и затейливые холмы столпились до череды облаков на горизонте, а внизу, в зарослях бамбука и папоротника бродили осторожные тигры и леопарды. Там на ветвях деревьев в лесах прятались малорослые медведи и шествовали бородатые обезьяны, а суровая лиственница соседствовала рядом с цветущим рододендроном. И другой мир — мир гор, монументальная симфония разноцветных скал. То фиолетовые, то изумрудные, то лиловые или голубые, изрезанные красными ущельями и ультрамариновыми потоками стремительных ручейков, покрытых нахмуренной сырой мглой. Сколько поворотов, сколько осыпей встречается там под ногами, сколько туманов и снежной пурги подстерегают путника на многочисленных перевалах и арктических полянах, где днем жаркое солнце, а к вечеру пронзительный ветер и холод, где ослепительно сверкает снежное царство.
Если от реки Великий Рангит осмотреть все подступы до снеговой черты гор, все белоснежные купола вершин, то нигде не запоминается такая открытая стена высот. В этом грандиозном размахе особое зовущее обаяние Гималаев — «Обители Снегов», «Лунной Страны», как называли их древние жители этих мест. Величественен Каракорум, прекрасен и фантастичен Тянь-Шань — Небесные горы, Крыша Мира, широк и неповторим Алтай. Но все это только пролог перед невыразимым величием Гималаев. Гигантская, протяженностью в две тысячи двести километров, горная цепь их начинается на северо-западе, где стоит гора Нанга-Парбат (Дьявольская гора) и оканчивается на востоке горой Намче-Барва, поражая грандиозностью горных вершин, равных которым нет нигде на Земле. А ведь когда-то давно, тысячелетия назад, на месте нынешних гор между Индией и Тибетом простиралось огромное мелководное море. На протяжении семидесяти миллионов лет плиты земной коры постепенно наползали одна на другую, поднимая подводные участки наверх, пока, наконец, не образовалась эта величественная и грандиозная горная цепь, без которой теперь немыслим лик Земли.
Ровный и легкий путь вдруг обрезался мощным зубчатым спуском, оторвав меня от созерцания горных красот. Вдали раскинулись бело-лиловые горы, полные какого-то траурного рисунка. Я выключил магнитный активатор и вылез из машины. Поразмыслив немного, стал взбираться на высившийся правее холм. Я остановился на перевале, где была маленькая пирамида камней. Отсюда показалась мощная белая цепь снежных великанов. Бесконечные дали завораживали и будоражили воображение. Синее небо там граничило с чистым кобальтом, а бестравные купола-своды отливали золотом. Далекие пики казались ярко-белыми конусами. Справа от меня, в глубоком горном ущелье, грохотала река. Я осторожно заглянул туда и ужаснулся виду пенящегося мутного потока, бешено несшегося по огромным валунам. Вода яростно била в почти отвесные скалистые кручи, стоявшие неприступными бастионами. Окинув взглядом всю панораму гор, на востоке я заметил две крохотные блестящие точки — гравипланы. Они летели вдоль длинной пологой гряды прямо на меня и скоро должны были поравняться со мной. Без сомнения, эти гравипланы принадлежали горноспасательной Службе, поэтому мысленно я порадовался, что все вышло так удачно. Я сел на один из камней, терпеливо ожидая их подлета.
Солнце уже начало клонится к западу, и по склонам гор и снегам поползли лиловые тени. Вода продолжала грохотать справа, под обрывом. Время от времени оттуда бесшумно всплывали орланы, одиноко кружившие над ущельем. А я продолжал следить за блестящими точками в небе, уже превратившимися в фантастических птиц с тонкими, откинутыми назад крыльями. Вот на одном из гравипланов заметили меня и аппарат, сделав круг над перевалом, приветственно покачал мне крыльями. Я помахал в ответ рукой, прося снизиться. Уже через минуту алюминиевые ступеньки лестницы стукнулись о камни около моих ног. Сгибаясь под рвущимися из-под гравиплана потоками воздуха и оглушаемый монотонным гулом посадочных двигателей, я взобрался в аппарат. Здесь меня приветствовали пилот и двое спасателей в коричневых комбинезонах с овальными нашивками ГСС на правом плече. Один из них — массивный и широкоплечий, с крупными чертами лица, средних лет мужчина — представился начальником горноспасательной Службы сектора 2-Г. Второй, помоложе, высокий и стройный брюнет со смуглым лицом и прозрачными голубыми глазами отрекомендовался, как Ананд Кунвар. Пилот, только на минуту заглянувший в салон, выглядел уставшим и измученным.