Чаша Владычицы Морей
Шрифт:
Солнце клонилось к закату, пора было уходить. Мартин, оглушенный гибелью друга и горем Кэтрин, никак не мог сообразить, куда им лучше направиться: домой, благо они уже были в Алтоне, или на Девять островов. Он попробовал уговорить девушку встать и уйти с продуваемого ветром обрыва, но она отказалась наотрез. Сидела и смотрела на море, теперь уже сухими глазами.
— Вдруг он вернется ночью или утром. Мы должны дождаться.
— Кэтрин, — произнес Кеннет, присаживаясь с ней рядом. — Если он вернется, то только туда, где будешь ты. Так что нет необходимости сидеть на этой унылой скале. Отправляйтесь на Джибролту
Девушка с сомнением взглянула в лицо чародея. Мартин решил воспользоваться случаем и убедить ее.
— Кэти, ты носишь его ребенка, это теперь самое главное. Дочь Сэнди во что бы то ни стало должна появиться на свет.
— Да, Марти, — Кэтрин вздохнула и повесила голову.
Мартин не знал, как выйти к деревеньке и спросил у чародея. Тот ответил:
— Я перемещу вас на Девять островов.
— А Кодекс?..
— Отвечу, если потребуется, — бросил колдун. — Я в долгу перед вами троими, особенно перед Сэнди.
Они направились в ущелье, дабы никто из жителей Континента не стал свидетелем применения магии, а через минуту уже стояли у входа в сад, окружавший дом Элизабет и Нейла. Кеннет попрощался и исчез, пообещав навестить их позже. Мартин был благодарен чародею за проявленный такт. Общение с посторонними сейчас очень тяготило. И он хорошо представлял, в каком горе будет Эли, узнав о гибели брата.
Они встретили ее на полпути к дому. Видно, колдунья сразу узнавала, когда в их с мужем владениях кто-то появлялся. Если до этого момента сестра капитана могла не ведать об участи брата, то, увидев гостей, она сразу все поняла, остановилась и закрыла лицо руками. Кэтрин с Мартином подбежали к ней и обняли.
— Хаген добился своего, — глухо проговорила Элизабет.
Потом мягко высвободилась из объятий, подняла лицо к небу и изо всех сил выкрикнула имя своего отца. Не прошло и минуты, как он стоял перед ними. Мартин на всякий случай прижал Кэтрин к себе, чтобы она в порыве горя не бросилась на колдуна. Но девушка не делала подобных попыток. Видно ей, как и ее уцелевшему мужу, колдун был настолько противен, что даже не приходило в голову попытаться коснуться его, ударив кулаком или мечом.
— Звала? — холодно спросил Хаген у дочери.
— Сэнди погиб. Ты доволен?
— Я был бы доволен, верни он мне Чашу, — с кривой улыбкой ответил колдун.
— Я требую от тебя клятвы, что ты никогда ни словом, ни делом, ни помыслом не будешь вредить ни Кэтрин, ни Мартину, ни их будущим детям, ни ребенку Сэнди, ни их потомкам, и никому из тех, кто будет им близок и дорог.
Хаген достал из кармана платок и маленький перочинный ножичек, раскрыл его, острым лезвием полоснул себя по ладони левой руки, сжал кулак и собрал капнувшую кровь в тряпицу.
— Клянусь тебе, дочь… — он в точности повторил слова требуемой Элизабет клятвы, потом протянул ей окровавленный платок. — Этих гарантий тебе достаточно?
Она взяла тряпицу и кивнула. Колдун взглянул на Кэтрин, вернее, на ее живот.
— Сына он после себя не оставил, — пробормотал он так, что все расслышали.
— Сэнди хотел дочку, — Кэтрин оставалась на удивление бесстрастной.
— Я не желал вам горя, моя леди, — проговорил Хаген. — Вы сами выбрали не того мужчину. Но у вас все еще может получиться с оставшимся мужем. С ним вам очень повезло. — Колдун пристально посмотрел на Мартина. — Ты поражаешь меня Дэйл. Неужели дружба все-таки существует, и я чего-то не понимаю в этой жизни?
— Не понимаешь, Хаген, это точно. Не понимаешь, насколько отвратительно нам всем видеть тебя и уж тем более говорить с тобой. Убирайся отсюда.
Колдун как-то странно скривился и повернулся к Элизабет.
— Я буду раз в год навещать внуков, не забывай об этом, — проговорил он и исчез.
Кэтрин с Мартином остались на Девяти островах, в доме Нейла и Элизабет. Кэтрин, к удивлению мужа, быстро смогла совладать со своим горем настолько, что никак не проявляла его. Она просто очень изменилась, стала задумчивой, серьезной и молчаливой. И еще в волосах на правом виске у нее появилась снежно-белая прядь, которую она старалась прятать под сохранившими цвет локонами. Девушка в первую же неделю написала письмо родным, сообщая, что она по-прежнему с Мартином, у них все прекрасно, они ждут ребенка, поэтому на родине появятся никак не раньше, чем через год-полтора. Нейл перенес Мартина на Джибролту, где тот без труда нашел человека, согласившегося доставить послание в Алтон.
Мартину пришлось улаживать и невеселые формальности с кораблем друга. Нейл подгадал момент для посещения Джибролты, когда «Дочь Океана» как раз стояла в тамошнем порту, поджидая капитана. Молодой человек рассказал опечаленным морякам о гибели Сэндклифа, сообщил и о сущестововании наследников. Элизабет и Кэтрин просили его передать корабль команде, но и матросы, и помощник с боцманом, любившие капитана, и не желавшие поступать несправедливо с его сестрой, подругой и будущей дочерью, сошлись на том, что возьмут «Дочь Океана» в аренду с правом последующего выкупа.
Дальше жизнь пошла своим чередом. Молодая колдунья и ее муж были очень добры к своим гостям, и отношения все четверых быстро превратились в родственные. Мартин с первого же дня стал вести себя с Элизабет как с сестрой, оставив прежний шутливый флирт с ней. Эли с радостью воспринимала мужа Кэтрин как брата. Нейл постоянно пытался растормошить новообретенную родственницу шутками, которые изредка достигали цели. Его жена и Мартин смотрели на это вполне благосклонно, оба прекрасно понимали: здесь нет ничего, кроме простого человеческого участия.
Живот Кэтрин рос с положенной скоростью. Мартин целовал его и шептал брыкающейся внутри малышке всякую нежную чепуху. Кэтрин при этом улыбалась, но в глазах у нее стояли слезы. Она старалась не плакать при Мартине, понимая: ему тяжело вдвойне — он переживает утрату друга и ее горе. Увы, сдержаться получалось далеко не всегда. Чаще всего она начинала плакать во сне и просыпалась в слезах. Мартин спал чутко и всякий раз утешал ее, как мог.
Когда дыхание Кэти вновь становилось ровным, он засыпал, и ему снились удивительно счастливые сны, но он ни разу не смог вспомнить ни одного из них. Кэтрин, напротив, жаловалась, что спит без сновидений. Сэнди ушел даже из ее ночных грез. Иногда, погружаясь в дремоту, она видела, как блуждает в плотном морском тумане, за которым, она чувствовала, скрывается нечто, корабль или земля. Девушка начинала звать Сэнди, но он ни разу не откликнулся. Наяву рядом всегда оказывался Марти, утешавший ее, баюкавший, как ребенка, пока она не засыпала спокойным сном без всяких туманных видений.