Часовой Армагеддона. Разводящий Апокалипсиса
Шрифт:
Валентин подскочил на камне, как ошпаренный — емайская вода оказалась холодной как лед! — и шевельнул правой рукой, выпуская заклятие. Огненный меч с шипением прорезал мокрый воздух, обрушившись на верхние слои защитного кокона Емая, а следом, набирая силу в магическом пламени, скользнуло «жало», вонзившись в самую душу врага.
Валентин успел ощутить радость от удачного попадания — и тут же волосы на его голове встали дыбом. Низкий, глухой стон заполнил собою весь мир; камень под Валентином раскололся на куски, солнечный свет стал черным и колючим. Так умирают великие маги,
Вот теперь это похоже на Страну Мертвых, подумал Валентин. И что же дальше?
— Перестань! — раздался откуда-то изнутри его тела исполненный страданием голос. Валентин поначалу даже не понял, чей это голос. — Прекрати! Без меня ты не сможешь вернуться!
Э, да это ж Емай, сообразил Валентин. Вот как мы теперь заговорили! Неужели мое неуклюжее нападение оказалось столь эффективным?!
— Глупец! — снова раздался голос, обосновавшийся теперь в области живота. — Убивая меня, ты убиваешь себя! Перестань!
Что перестать, едва не спросил Валентин. А потом осознал, что огненный меч все еще твердо зажат у него в руке, и на конце этого меча горит в магическом пламени душа Емая. И без того основательно погрызенная «жалом».
Интересно, подумал Валентин, правду ли говорит Емай? Он ощупал окружающий мрак и убедился, что тот полон Силы; как ни пытался Емай утаить свою магию, она выплеснулась наружу при разрушении защитных коконов. Эге, подумал Валентин, да этим огненным мечом можно вскрывать магов, точно консервные банки! Спасибо тебе, Датрик Бренн, твой подарок оказался весьма кстати.
— Ну хорошо, — сказал Валентин, убирая меч обратно в кольцо. Теперь, когда магия снова была под рукой, Емай уже не казался таким опасным. — Вообще-то ты заслуживаешь смерти, но, насколько я понимаю, ты и так уже в значительной степени мертв.
— Речь не обо мне, — прогудел Емай, по-прежнему используя в качестве громкоговорителя валентинов живот. — Речь о тебе. Ты пока еще жив, и хочешь оставаться в живых.
— Хочу, — подтвердил Валентин, демонстративно взмахнув огненным мечом. — И буду сопротивляться любым попыткам меня умертвить!
— Не думай, что победил меня, — ответил на это Емай. — Низким обманом ты смог разрушить мои защиты, но ты по-прежнему гость в этом мире! Чтобы вернуться назад, тебе придется прибегнуть к моей помощи.
Валентин потянулся мечом к тому месту, где душа Емая Вела позиционную войну с поразившим ее «жалом».
— Постой, постой! — вскричал Емай, заставив Валентина икнуть. — Мне больше не нужно твое тело!
— Да ну? — переспросил Валентин, с сомнением покачав головой. — А мне кажется, что ты и сейчас бы не отказался, предоставь я тебе такую возможность!
— Ты даже не понимаешь, что сделал. — Валентин ощутил вибрацию в животе, означавшую, по-видимому, тяжелый вздох. — С телами покончено, Фалер. Ты пробрался в страну мертвых в своем собственном теле и пронес с собой этот колдовской меч. Я был неуязвим против сил этого мира, но твой удар оказался для меня смертельным. Я не смог удержать свою Силу.
— А по-моему, Силы у тебя и сейчас хоть отбавляй, — ответил на это Валентин. Он зачерпнул из околоемаевского пространства немного магии и засветил перед собой огненный шарик. — Как, по-твоему, я его создал?
На этот раз вибрация в животе больше походила на смех.
— С помощью своей Силы! — ответил Емай.
— А вот и нет, — усмехнулся Валентин. Он огляделся по сторонам, убедился, что кроме него самого и ярко светящегося шарика, в стране мертвых больше ничего не видно, и перестал улыбаться. — Я воспользовался твоейСилой. И кстати, хватит сидеть у меня в печенках!
С этими словами Валентин зачерпнул еще Силы — что здесь, в полной пустоте, оказалось исключительно легким делом, — и материализовал перед собой несколько ведер воды. Затем схватил наскоро сложенной «перчаткой» пустое пространство, где «жало» пыталось уничтожить какую-то слишком сложную даже для Валентина сущность, и перенес этого, как он надеялся, Емая прямо в центр образовавшегося прозрачного шара.
По воде пошла рябь, и у шара открылся рот.
— Ты не прав, — сказал он, пофыркивая точь-в-точь как Емай. — Это я пользуюсь сейчас твоейСилой!
Валентин почесал в затылке. Действительно, сообразил он, как это Сила может принадлежать Емаю, если от него, почитай, ничего толком и не осталось? В нормальном мире та ажурная магическая конструкция, которую Валентин только что переселил в водяной шар, распалась бы на части в считанные мгновения. Пожалуй, он прав, сказал себе Валентин. Я его действительно убил.
— Ну хорошо, — примирительно сказал Валентин. — Мой удар оказался смертельным. Чего ты хочешь еще?
— Того же, что и раньше, — ответил на это шар. — Я должен исполнить Пророчество. Возьми меня в мир живых!
— Ну вот опять, — вздохнул Валентин, поглаживая кольцо с огненным мечом.
— Подожди! — вскричал Емай, от волнения превращаясь из шара в эллипсоид. — Речь больше не идет о теле! Я прошу совсем о другом!
— Просишь? — переспросил Валентин. — Ну, давай проси.
По правде сказать, ему было не так уж интересно, к какому трюку прибегнет Емай на этот раз. Но вокруг по-прежнему было черно и пусто, и Валентин понятия не имел, как следует выбираться из страны мертвых. А следовательно, Емая надлежало слушать, и слушать как можно внимательнее.
— Я создавал Пророчество тридцать лет, — сказал Емай, словно не расслышав реплики. — Четыре года я провел в одиночестве, замурованный в каменном мешке. Я создавал демонов из кусков своей плоти и допрашивал их, терзая Небесным Огнем. Я нашел людей, которые пронесли мои тайные катрены через семь веков. Я предусмотрел все, что было в моих силах — в силах великого мага! Но Пророчество выбрало Фалера, который оказался сильнее меня. — Емай замолчал, и уголки его карикатурного рта опустились, изображая отчаяние. — Будь ты проклят, Фалер. Но если такова воля Пророчества — я принимаю ее.