Часовые любви
Шрифт:
— Нет-нет, пожалуйста. Я даже готов составить вам компанию. — Он кивнул официанту, и струйка водки быстро наполнила и его рюмку. — Надеюсь, вы не возражаете? — Людвиг постарался вложить в свой вопрос гораздо большее, чем он значил, то есть это был скорее намек на флирт с переводчицей.
Регина взмахнула густыми ресницами, и ее зеленые глаза, сменив доброжелательность и расположение, блеснули непониманием и холодом.
Да-а, Маша была совсем другая!
— Завтра мы поедем в новый район, — резко сменив тактику, по-деловому
Еще одна попытка закончилась неудачей. Регина твердо выдержала взгляд.
— В вас есть потенциал. Я не ошибаюсь?
— Вы не ошибаетесь. Я действительно готова много и хорошо работать. Но только…
— Что только?
Немцу было даже очень интересно угадать, что имеет в виду эта эффектная девушка. Предположительно, скажет что-нибудь о личных взаимоотношениях между ними. Такая, как она, не может не расставить все точки над i. Ее независимый нрав должен обязательно прорваться наружу, тем более что он все время провоцирует ее. Однако взгляд зеленовато-холодных, ничего не обещающих глаз должен был останавливать мужчин, предостерегать от опрометчивых поступков.
— Только я должна буду получать за это достойное вознаграждение, — совсем не об этом спокойно закончила она свою мысль. Совсем не угадал! Тогда…
— По рукам. Так, кажется, у вас говорят? — Немец облегченно вздохнул. — Надеюсь, мы с вами сработаемся.
— Я тоже надеюсь.
— За это! — Людвиг поднял рюмку и вновь попытался взглядом проникнуть в изумрудное царство ее глаз.
— Вы не возражаете, если я вас в скором времени покину. — Она взглянула на часики.
Отпор!
— Ночные дела? — Людвиг все же не оставлял попытку навязать ей продолжение игры. Девушка явно чем-то зацепила его.
— Дела есть дела. Они не могут делиться на дневные и ночные, — опять достаточно мягко отодвинула его она.
— Вы так считаете? — Ему очень не хотелось оставаться одному. Хотелось хотя бы просто поболтать с кем-то, чтобы отогнать вновь возникшую тоску по Маше.
— Регина. — Он подцепил холодную креветку кончиком вилки.
— Да? — Она прищурила влажные глаза, явно присматриваясь к нему.
Игра заводила. Только игра ли это?
— Расскажите мне немного о себе, о жизни здесь у вас. Я не был в России больше двадцати лет.
Произнесено совсем нейтрально, просто по-человечески, вовсе даже без флирта.
— Двадцать лет назад здесь, наверное, было все по-другому. — К его удивлению, она с удовольствием поддержала
— Да, — обрадовался он, что тема заинтересовала ее. — Вот здесь, на сцене, играл оркестр и пели настоящие певцы. — Он показал рукой на пустующий подиум.
— Не фанерные?
— Что простите? — не понял Людвиг.
— Это у нас теперь так называют пение под фонограмму.
— Да-да. Они пели сами в микрофон.
Твердый лимон не хотел выжиматься на суши и брызнул прямо в лицо девушке.
— Ничего страшного, не волнуйтесь, это даже полезно, — опередив извинения, сказала она. — Я ведь не пользуюсь макияжем.
Про русских красавиц не ошибся. Никакой косметики, кроме помады, все натуральное. Лицо девушки, и без того броское, покрылось румянцем.
— Да, так вот, — повторился он, — они сами пели в микрофон. Это было так трогательно, так забавно. — Водка давала о себе знать. Людвиг расслабился. — И еще! Я хочу вам признаться. — Лицо москвички не выразило никакого любопытства. Хотя признание взрослого мужчины должно было заинтересовать, ну, по меньшей мере подкупить ее самолюбие. — Именно здесь я познакомился тогда с замечательной девушкой.
Наконец-то Регина с удивлением посмотрела на иностранца:
— Она была русская?
— Она была замечательная. Я ее очень любил.
Людвиг замолчал, вновь предавшись воспоминаниям.
— А я училась немецкому за границей. И другим языкам тоже. И продолжаю учиться сейчас. Мне осталось немного. В агентстве «Берд» я, можно сказать, на практике.
Признание за признание! Уже ничего! Регина решила рассказать о себе… многое и при этом ничего.
— У вас обеспеченные родители? — поддержал разговор немец.
— У меня обеспеченный спонсор, — коротко и по-деловому отозвалась она.
Вот и разгадка, которую он пытался выудить у таинственной красавицы. Вновь вспомнилась Мария, и ее ответ на вопрос, есть ли у советской девушки личная жизнь.
Современность бодрит! Без всяких сантиментов, коротко и по-деловому: есть спонсор.
Он богат и, вероятно, стар. Это злит. А где же романтика, любовь? Где то, что он некогда потерял, оставил здесь? Волнующая наивность, простота, открытость, как же подрастеряли вы все это, русские красавицы?
— Он обожает вас? — все же не выдержав, задал Людвиг мучающий его вопрос.
— Возможно.
Ответ никакой.
— А вы?
Регина посмотрела на пожилого клиента долгим непонимающим взглядом.
— Что — я? Чувствую ли, что обязана ему?
— Нет, я вовсе не собирался спрашивать об этом. Вы относитесь к нему так же, как и он к вам? Вот о чем был мой вопрос.
— Я отношусь к нему с большой благодарностью.
— И только?
— А что еще?
— Да, действительно, что еще может испытывать такая женщина к престарелому… — Стоп, может, это вовсе и не мужчина, а престарелая тетушка с наследством? — Он мужчина?