Частная Академия
Шрифт:
Не только меня озадачивает происходящее.
— Интересно, чья она?
— «Ягуар». Последняя модель. Стоит просто тонну бабла.
Парень, который это произносит, вытягивает шею, но подойти вплотную к машине, заглянуть внутрь не решается.
И правильно, нечего нарываться. Стараясь не пялиться на машину, торопливо обхожу толпу.
Не знаю, чего ждать от Шумского и его компашки. Крепче держу на плече рюкзак и убеждаю себя, что в академии я в большей безопасности. Слышу громкий хохот, вздрагиваю, но, не оборачиваясь, спешу
И я не одна, у меня есть Тарас, который хоть и не рядом, но все равно я чувствую его поддержку. Повторяю это как мантру, когда невольно останавливаюсь перед самой настоящей процессией.
Все пропускают вперед Ингу Ульссон, подружку Шумского и местную королеву. Она отличается аристократической холодной красотой, в которой нет изъянов. Ингой можно любоваться как произведением искусства. Только вот когда королева рот открывает, хочется уйти и не попадаться ей на глаза. Но у меня к этой королеве есть одно дело, поэтому окликаю ее, хотя и без особого энтузиазма.
— Инга! Можно тебя на пару секунд?
Процессия останавливается, я чувствую себя неуютно от всеобщего внимания, да и пара вот-вот начнется. Не лучшее время, да и место.
Ульссон недоуменно поворачивается ко мне, медленно окидывает взглядом и молча продолжает идти. Как будто меня нет! Стою растерянная и униженная. Мне ничего не сделали, ничего не сказали, но ощущение, будто с грязью смешали.
От свиты королевы отделяется девушка и решительно направляется ко мне. Высокая и красивая, как Барби. Запах ее дорогих духов забивает ноздри. Барби останавливается в полуметре от меня и чуть морщит изящный носик.
— Инга не общается с перваками, да еще на дотации. — На меня смотрит так, словно в сотый раз объясняет таблицу умножения. А я настолько тупая, что не могу помножить два на два. — Запомни, тебе нельзя самой подходить к Инге или к кому-либо из нас. Поняла?
— Почему? — недоумеваю я.
Блондинка закатывает глаза к потолку, как будто я ляпнула какую-то глупость:
— По всем вопросам к Савицкой. Янка вами занимается. Если надо, она сама все передаст Инге. Но я сомневаюсь в этом.
Стою остолбеневшая. Меня обходят за полметра, будто я заразная. Меня переполняет возмущение: совсем свихнулись, поделили всех на касты, я типа неприкасаемая?!
На себя тоже злюсь: и черт меня дернул окликнуть Ульссон! Хотя мне очень хочется у нее не только про куртку спросить, но и про вчерашнее рассказать. Или ей плевать, как ее парень развлекается?
Перед большой переменой получаю в ватсапе сообщение в группу перваков на дотации. Савицкая завела чат пару недель назад.
«Всем привет! Ребята, через две недели состоится официальное посвящение вас в студенты. Это частная вечеринка, не в кампусе. Пожалуйста, особо не распространяйтесь. Все вопросы сюда или в личку».
Какая еще частная вечеринка? Она мне уже не нравится,
Катя: «Что за посвящение? Что делать надо?»
Андрей: «Ян, это обязательно?»
Света: «А кто там будет? Куда ехать?»
Вопросы сыплются в чат, и Савицкая терпеливо отвечает. Вроде не так страшно.
Яна: «Обычная туса дома у одного из студентов. В кампусе строго, особо не релакснуть. Участие добровольное, но никто никогда не отказывался, Андрюш. Ты же умный вроде».
Убираю телефон в карман джинсов и захожу в столовку. Быстро оглядываю зал — Шумского нет со свитой, но что-то поменялось, вайб какой-то другой, напряженный. Элитные столы заняты, но привычного смеха не слышу. Шушукаются о своем. Да и пускай. Мне какое дело?
Беру два бутерброда и бутылку холодного чая. Мне нравится обедать во внутреннем дворе, там всегда тихо. Иногда вижу там Макса, перебрасываюсь с ним парой слов. Сегодня он тоже здесь.
— Привет! — здороваюсь со старшекурсником. — Можно к тебе?
Он пожимает плечами. Это значит, он не против.
Мобильный в сумке продолжает вибрировать сообщениями: Янку мучают вопросами.
— Макс, а что за посвящение перваков, не знаешь? Савицкая говорит…
— О, — выдает парень. — Вписка, что ли?
— Вписка? — переспрашиваю. — Янка писала…
— Да насрать, что она писала! — взрывается Макс, и я понимаю, что невольно наступила ему на больную мозоль. — Каждый год эта херня!
Внутри зреет нехорошее чувство, что все очень и очень плохо. Макс пока ни разу не ошибался.
— Так вроде же не обязательно, можно отказаться.
Откладываю бутерброды в сторонку — есть расхотелось.
— Можно, но нельзя. Захейтят так, что из окна выйдешь. Поверь мне. Лучше просто пережить это и забыть как страшный сон.
— Что там на этой вписке бывает-то? — Нервно сглатываю, пока воображение рисует одну картинку страшнее другой. — Что?
— С дерьмом смешивают! Во всех смыслах, — выплевывает Макс. — Девчонок могут и по кругу пустить.
— Что?! Это… это как?! — одними губами произношу я. — По кругу… это…
Макс отводит глаза, явно пожалев, что сказал мне.
— Ну типа они не против, не знаю, Мир, я этого не видел, слава богу! Так, слухи ходили, ну и видосы вроде снимали… Все, забей!
— Издеваешься?! Это же…
— Изнанка нашей студенческой жизни, — горько усмехается Макс. — Хотя, может, Стэну не до вписки будет.
— Шумский?! Он!? — Подскакиваю с лавочки и сажусь обратно. — Ну конечно, кто ж еще.
— Темный вернулся, — неожиданно произносит Макс, и я настороженно замираю, услышав знакомое прозвище. — Непонятно, что будет.