Часы Судного дня
Шрифт:
Ингвар подмигнул мне и запел со скабрёзными интонациями ярмарочного скомороха:
Я отчаянным родился,
И ничем не дорожу,
Если голову отрежут —
Я полено привяжу!
Он с удовольствием полюбовался на мою обалделую физиономию и добавил:
— А ведь я знаю, почему за этими монетами так охотятся! Преинтереснейшие истории с ними связаны, не так ли?
— А мне
— А с тобой мы поступим следующим образом, — снова подмигнул Ингвар, которого явно несло знакомое мне по прежним годам залихватское безумие прирождённого авантюриста, — ты же продавать золото принёс, тебе деньги нужны?
— Ну да, нужны, — подтвердил я. — Ещё как!
— Так я дам тебе денег. Меньше, чем ты выручил бы с продажи, но не потому, что я жадный, а потому, что у меня больше наличных тут нет, а любые операции со счётом, которые можно связать по времени с твоим приходом, слишком палевные. Но ты не так уж много потеряешь, процентов 20—25. Устроит?
Ингвар назвал сумму, которая на самом деле была даже чуть больше той, на которую я рассчитывал. Я очень приблизительно ориентировался в ценах чёрного рынка, откуда мне.
— Да не вопрос, конечно…
— Но за это ты сделаешь две вещи.
— Какие?
— Первое — ты мне сдашь контакты людей, которые связаны с этими монетами. Только не надо говорить мне, что ты это золото под кроватью нашёл, ладно? Всё равно не поверю.
— Ладно, а вторая?
— Если ты знаешь, где проход… — Ингвар уставился на меня пристальным взглядом и, видимо что-то увидел. — Знаешь, знаешь!
Он захохотал и добавил:
— Знаешь, где проход! Да ты хитрец! — погрозил пальцем. — Небось, и лазил туда? Лазил, вижу… А говорят, что это я ебанутый!
— Так вот, — продолжил он серьёзным тоном, — ты мне этот проход покажешь. Мне всё равно, куда он ведёт, но я должен убедиться своими глазами, что это не сказка для жадных ротозеев.
— Ну, в принципе… — у меня в голове щёлкал бешеный арифмометр, сводя плюсы и минусы, «за» и «против» (включая тот немаловажный аргумент, что, ответь я «нет», Ингвару придётся-таки мыть паркет, а он красивый и его жалко). — Ладно, уговорил, чёрт языкатый!
В конце концов, если я выведу Ингвара на Андрея, то последнему очень быстро станет не до меня. Ингвар мужик решительный и резкий, как понос. А насчёт прохода… Да хрен с ним, пусть смотрит. Устрою экскурсию по берегу моря, объясню, что ничего ценного там нет. Ну и вообще, мне нужен хоть один союзник, хоть какой — а то я в последнее время чувствую, что меня обложили со всех сторон.
— Но тогда ещё одна просьба, с моей стороны, — решил я слегка обнаглеть.
— Что ещё?
— Можешь докинуть часть денег патронами? Под 45-й калибр? Штук… Ну, сколько можешь.
— Ничего себе! Ты обзавёлся стволом? — Ингвар изумлённо покачал головой. — Не узнаю старого приятеля… А как же твоё знаменитое: «Оружие не имеет смысла там, где его наличие обещает больше неприятностей, чем отсутствие»?
— Неприятности в последнее время весьма изобретательны и внезапны.
— Ладно, полтыщи патронов с меня, и даже денег не возьму — всё равно я тебе недоплатил. Но! — он сделал драматичную паузу. — Только когда покажешь мне проход!
Я широким жестом пододвинул к нему мешочек с монетами — договорились, мол. Ингвар взял его и, не взвешивая и не считая, закинул в сейф.
Если взять чуть-чуть бумаги,
Краски, кисточку и клей
И немножечко отваги —
Может выйти сто рублей.
С этими словами он достал несколько увесистых пачек наличности и протянул мне.
— На, ни в чём себе не отказывай.
— Спасибо, — искренне ответил я. Всё-таки он здорово меня выручил.
— Эх, пожалею ведь, что ввязался, — вздохнул он. — Но как же, сука, интересно! А то заскучал я что-то со здешним «купи-продай». Выгодно, сытно, но уныло. Не поверишь — вот только что почувствовал себя на двадцать лет моложе! Это, знаешь ли, дорогого стоит!
Телега старая,
Колёса гнутые,
А нам всё похую,
Мы ебанутые,
— пропел он с чувством.
На этом мы расстались, договорившись, что завтра я устрою Ингвару экскурсию по иным мирам, и только потом — всё остальное. Потому что одно дело слухи и легенды, а другое — вложить, так сказать, персты.
Надо же, а я и представить себе не мог, что о существовании проводников, срезов и проходов знает так много народу. Пусть даже на уровне слухов и завиральных баек. Хотя, если вдуматься, то ничего удивительного в этом нет — с кем-то же должны иметь дела все эти контрабандисты? Не один же Андрей тут? Правда, чем дальше, тем меньше я верю в то, что он мне нарассказывал. Явно не всё так просто. Если про проводников и срезы слышал даже Ингвар, то это явно не секрет и для спецслужб. Выловить проводника при этом — задача техническая и несложная. А значит, что? — Наверняка уже вылавливали, и не единожды, или я ничего не понимаю в наших спецслужбах. Соответственно, согласно логике их работы, каждый второй проводник уже работает на кого надо, информация по доступным проходам и срезам тоже давно снята, обработана и подшита в папочки, а государство держит руку на пульсе. Оно умеет.
Однако в связи с этим остаётся два вопроса, ломающих логику. Первый — почему контрабандные каналы оставлены криминалу, а не эксплуатируются вовсю государством? Контролируются, да, наверняка — но не осёдланы прочно спецслужбами? И второй — если проводники идут не под грифом «перед прочтением сжечь», а просто как «информация ДСП», то почему такой ажиотаж вокруг этих монеток? Я сначала подумал, что это потому, что их используют проводники и через золото можно на них выйти, но, если на них можно выйти и так, то к чему все эти страсти? Что за монеты такие? Ох, как многого я не знаю! Играю вслепую по непонятным правилам незнамо с кем. И спросить-то не у кого, Андрею я больше не верю — ни на грош.
Всё это я себе думал, сидя в такси по дороге к Йози. К Ингвару я предусмотрительно на своей машине не поехал — знал, что без стакана не встретит. Так что день, можно сказать, выпал, за руль не сядешь, остаётся только разговоры разговаривать. Темы для них уже вполне накопились.
Йози я застал в офисе в расстроенных чувствах. Бросать налаженное дело ему было жалко до чёртиков, вливаться в дружную, но очень авторитарную клановую систему гремлинов не хотелось, жена и двое детей накладывали серьёзную ответственность, и всё это вместе придавало изрядную нервозность обстановке, которую, как я понял по некоторым оговоркам, подогревали с одной стороны Андрей, а с другой — Сандер.