Часы-убийцы
Шрифт:
Хедли снова сел и с любопытством посмотрел на девушку.
– Это для меня ново. Господи, а я-то думал, что меня уже ничем не удивишь! А Гастингс, выходит, был на крыше, видел, что готовится убийство, и не пытался ему помешать?
– Да, не пытался, – с нажимом ответила девушка. – Ни за что не сделал бы этого. Вот это я и хочу объяснить. Понимаете...
– Я сам это объясню! – выкрикнул кто-то за полуоткрытой дверью. – Я хочу дать показания, – продолжал тот же голос, – и поскорее, прежде чем я снова отключусь. Помогите-ка войти, ребята!
Произнесший эти слова широкоплечий высокий юноша покачивался и, казалось, сам удивлялся
– Дональд, тебе же нельзя! – запротестовала Люси, бросаясь к нему. – Ты же знаешь, что сказал врач...
– Ладно, ладно, – тоном взрослого, который успокаивает ребенка, проговорил молодой человек, оглядываясь вокруг. На лице его остались следы йода, затылок был забинтован, и было видно, как он гордился тем, что не послушался врача. Добравшись до стула, юноша облегченно вздохнул и сел. Цвет его лица уже не был таким пугающе серым.
– Послушайте, – задумчиво сказал он, – я основательно расшибся, и в голове у меня все здорово перепуталось, но одно я непременно должен вам рассказать. Хотите верьте, хотите нет, но с дерева я свалился не потому, что подо мной обломилась ветка или еще что-нибудь в этом роде. Я бы, если нужно, по нему спустился с закрытыми глазами. Сам не знаю, как такое случилось. Я сдезал, чтобы побежать к дверям, и вдруг "б-бах!"
Хедли повернул свой стул так, чтобы лучше видеть юношу.
– Раз уж вы потрудились прийти к нам, может быть, ваше состояние позволит ответить еще на пару вопросов. Меня зовут инспектор Хедли, а вы, насколько я понимаю, тот самый молодой человек, который знал, что в воздухе-пахнет убийством, и ни слова не сказал об этом?
– Да, – спокойно кивнул Гастингс, – это я и есть. Странным было такое внезапное, почти маниакальное спокойствие – в одно мгновение юношу словно подменили; к тому же у него снова открылось кровотечение. Вынув носовой платок, он прижал его к носу и запрокинул голову. Немного подождав, он проговорил дрожащим голосом:
– Прошу прощения. Я хотел бы дать показания, сэр. Только я предпочел бы, Элеонора, чтобы ты ушла. И ты тоже, Люси. А вы останьтесь, мистер Боскомб.
– Я не уйду! – Элеонора, выпрямилась, встала рядом со стулом юноши. Ее губы были крепко сжаты, на глазах выступили слезы. Бросив взгляд на Люси, она снова перевела его на Дональда. – Сумасшедший! – вырвалось у нее. – Почему ты не рассказал обо всем мне, пришел ко мне, почему тебе надо было обратиться к ней.
– Замолчи! – оборвала ее Люси. – Опомнись и не устраивай из убийства семейную сцену!
– Ты-то, разумеется, останешься здесь? – горько рассмеялась Элеонора.
– Искренне сочувствую, но я – его адвокат... – Люси покраснела и умолкла, потому что Элеонора вновь засмеялась. В такую минуту эти слова прозвучали действительно довольно глупо, подумал Мелсон, пусть даже сказанное и вполне отвечало истине. У него мелькнула мысль, что женщины-адвокаты могут пользоваться доверием разве что в университетских кругах. Люси Хендрет несомненно умна и, судя по всему, знает свое дело, но сейчас она показала себя всего лишь женщиной, способной потерять самообладание из-за насмешки соперницы. Хедли выразил свое мнение еще короче:
– Я не желаю, чтобы мне тут разыгрывали сцены из жизни детского сада. Мисс Карвер, будьте добры выйти. Если вы, мисс Хендрет, настаиваете на своих адвокатских правах, можете остаться. – Тут же, увидев, что Боскомб взял Элеонору под руку, инспектор бросил: – А вы куда, друг мой? Вас не интересует то, о чем мы будем говорить?
– Не очень, – холодно ответил Боскомб. – Я собираюсь проводить мисс Карвер, а затем вернусь. А вообще меня не интересуют показания всяких подглядывающих в щелки полицейских шпиков... Ну, ну, вы, кажется, не согласны со мной? Только спокойно... Сюда, пожалуйста, Элеонора...
Они вышли, и в комнате, где слышалось только добродушное хихиканье Фелла, постепенно воцарилось спокойствие. Гастингс вернулся на свое место.
– Я уже не раз подумывал о том, – мечтательно проговорил он, – чтобы расквасить этому типу морду, только это было бы вроде как бить лежачего. Выходит, я – шпик? – снова вспыхнул он. – Плевать мне на его мнение, но если этот сукин сын...
– Что мне особенно нравится в этом деле, – перебил его Фелл, – так это всеобщие любовь и доверие, несмолкающие веселые шутки. Чудесная атмосфера мирного английского дома. Продолжай, сынок.
– ...Сильно подозреваю, что он всегда не прочь был приударить за Элеонорой... – заговорил было снова Гастингс, но тут же умолк. Еще несколько мгновений и, улыбнувшись Феллу, добродушная внешность которого вызывала аналогичную реакцию у большинства людей, он уже миролюбиво сказал: – Вы правы, сэр. Самое трудное, – неуверенно продолжал он, – объяснить с чего все началось. Дело в том, что я изучаю право тут же, в Линкольнс Инн, под руководством старика Паркера. Вообще-то способности к этому делу у меня, есть и, говорят, из меня может получиться неплохой адвокат – только все не так просто. Учеба обходится в такую копеечку, что иногда мне кажется: уж лучше было бы стать пастором. Как бы то ни было, сверх ста гиней, которые я плачу Паркеру, у меня мало что остается. Говорю это к тому, что когда мы с Элеонорой познакомились... одним словом... ну, короче говоря, мы начали встречаться тут, на крыше. Разумеется, никто не знал об этом...
– Чушь! – с профессиональной краткостью вставила Люси. – Об этом знали все в доме, кроме, может быть, тетушки Стеффинс. Крис Полл и я, во всяком случае, знали. Даже о том, что ты читал там наверху стихи...
Покрытое пятнами йода лицоУастингса побагровело.
– Замолчи! Что ты несешь... Какие стихи? Я...
– Мой мальчик, я только хотела выразиться поделикатнее, – сказала, вздохнув Люси. – Ну, тебе виднее. Неважно, в конце концов, чем вы там занимались. – Она пожала плечами. Лицо ее было бледным и озабоченным, но на губах появилась легкая улыбка. – И, право же, не стоит так злиться. Крис Полл задумал как-то пойти за вами, высунуть голову в люк и простонать: "Это я, твоя совесть. Тебе не стыдно?", но мне удалось отговорить его.
Странно, но Гастингс не вспылил. Не отрывая глаз от девушки, он только тихо спросил:
– Скажи, значит, Полл бывал там наверху?
Терпеливо слушавший Хедли теперь наклонился вперед. В голосе Гастингса ощущался какой-то непонятный страх. Он звучал не так, как звучит голос человека, реагирующего на шутку; казалось, юноша видит перед собой темные трубы, возвышающиеся над городом, и уверенно скользящую между ними тень.
– Вернемся к делу, – сухо проговорил Хедли. – Объясните, что вы сейчас имели в виду.