Часы Застывшего Часа
Шрифт:
На его ладони лежал глаз альва. Его рука не дрожала, ибо он понимал, что решительность продлевает ему жизнь и превращает из добычи в собеседника. Но в душе он рыдал. Ему невыносимо горько было смотреть, как тянется к его щуплой голой руке большая кожаная перчатка, и как сливается глаз альва с ее темнотой.
– Теперь второй, – велел охотник. – Мне не приказано тебя убивать, так что не медли и будешь жить.
Он проговорился, и Язар этим воспользовался. Юноша бросил взгляд на тролля, – вокруг деревянной руки всколыхнулась вода. Он тяжело выдохнул и вынул второй камень. Но, прежде чем отдать, сжал его в кулаке.
– Один вопрос: какая в этих камнях сила?
– И померкнувший глаз хранит в себе могущество альва, – прямодушно отозвался мужчина. Он не счел надобным утаивать правды, ибо не видел в загнанном в лес испуганном подростке угрозы или врага.
Язар разжал пальцы. Предводитель охотников потянулся к черному камню. В темноте потухшего глаза он увидел отражение ночного неба, увидел пустые улицы Бризариона и ползущее по ним черное пламя. Это пламя поднималось на крыши, переваливалось через крепостные стены; и небо и землю пожирал черный бескрайний пожар. Этот огонь не грел, но отнимал чужое пламя, он просочился в душу небоизбранного и забирал из его сердца тепло.
Мужичина разомкнул губы и выдохнул клубы ледяного пара. Лицо его побледнело, и собрался иней вокруг его ясных глаз. Зачарованный черным камнем, он не услышал поднявшегося лая, и запоздало сквозь холодный дурман до него донеслись голоса:
– Кеарис, осторожно!
Подняв взгляд, он увидел, как приближается к нему огромная ветвь-рука.
Громовой удар прокатился по спящему лесу, вырвал комья влажной земли и напугал дремавшую на ветвях стаю ворон. Охотник успел отпрыгнуть в сторону и откатиться, лишь только длинный черный коготь скользнул по его лицу. Мужчина поднялся на колени. Он закрывал ладонью левый глаз, а сквозь его пальцы просачивалась густая кровь.
Горным козлом Язар забрался троллю на спину. Он не пытался укрыться в лесу от погони, ибо уже нашел лучшего защитника, какого только мог здесь найти.
Тролль оживал на глазах. На нем распускались почки и зеленели новые листья, кора его омолаживалась, и желтели гнилые глаза. Тролль замахнулся для решающего удара.
Гром бесстрашно бросился на защиту хозяина. Он провоцировал тролля, облаивал и кусал, пока полностью не завладел его вниманием. Раздраженный назойливым зверем, тролль широко размахнулся рукой. Пес легко избежал удара и, продолжая злить тролля, увел его за собой. Он бежал вдоль реки, ловко прыгая по макушкам торчащих из воды камней. На покатые скользкие ветви он не наступал, к топким заводям близ берегов не приближался. А дабы тролль не утратил интереса к погоне, пес беспрерывно останавливался и подпускал его.
Но и тролль передвигался быстрей, чем можно было ожидать от такого нескладного существа. Его длинные ноги легко переступали и поваленные прогнившие насквозь деревья, и огромные обомшелые валуны. Там, где человек делал десять, тролль совершал только один шаг.
Кеарис отнял руку от лица. Тогда же тучи открыли Луну, и в холодном белом свете сверкнул алым кровавый провал на месте его левого глаза. К предводителю подбежали охотники, они обеспокоенно рассматривали его рану и тараторили наперебой:
– Господин, вы в порядке?
– Вам срочно нужен лекарь!
– Спешите в Золотарь, мы задержим тролля!
– Не бывало еще такого, чтобы Кеарис бежал от тролля! – надменно выкрикнул он, но затем вдруг покачнулся и только усилиями товарищей удержался на ногах. – Не бывало, до сих пор.
Один подчиненный остался помочь ему подняться по склону, остальные бросились в погоню за Язаром.
– Да не найдете вы земного упокоя, господин! – пожелали они Кеарису на прощание.
Охотники догнали тролля, но держались от него на почтительном расстоянии. Они стреляли в Язара, пока тот не перебрался в большое дупло. Тонкие стрелы бессильно застревали в прочной шкуре-коре и не могли достать беглеца. Язар находился в безопасности, и единственная угроза для него теперь исходила от самого тролля, ибо во время движений великана его раскачивало, как матроса, прячущегося от шторма в каюте корабля. В прочем, к этой качке Язар быстро приноровился и безотрывно, как сквозь окно, наблюдал за сражением снаружи.
Река заканчивалась: она скользила каменными пластами и ниспадала невысоким водопадом. Внизу она мелела, и даже бурная пена не скрадывала ее смертельное зубчатое дно. Спрыгнув вниз, пес мог надеяться выжить, но никак не мог уцелеть. Он обернулся.
Тролль приближался неспешным шагом, широко расставляя ноги и раскинутыми в стороны руками перекрывая все русло реки. Со спины гиганта облаивали и кусали собаки, и даже охотники, осмелев, обнажали мечи. Но тролль не удостаивал их вниманием, его большие глаза-яблоки не отрывались от вожака.
Гром повернул к склону. Однако в крутой подъем маленькие собачьи лапы утратили былую прыть. Он утопал в сырой земле, цеплялся когтями за мох, но снова сползал. Дважды он добирался до середины склона и дважды скатывался вниз. Во второй раз он не удержался на берегу и угодил в воду. Уставший вымокший вожак ринулся на склон в третий раз. Но тогда же его настигла ветвистая рука. Удар бросил пса с водопада, и грохот опадающей воды заглушил его предсмертный визг.
Собаки пришли в неистовство. Две из оставшихся пяти в ужасе бежали, остальных приказами хозяевам удалось удержать. Пока тролль загонял Грома, охотники успели ранить его самого: срезали несколько молодых веточек и пустили ему густой древесный сок. Однако теперь, когда тролль обернулся к ним, их былая решимость угасла. Долгое время они кружились хороводом вокруг тролля, не разбегаясь, но и не отваживаясь нападать. Умелые воины на открытой местности они могли рассчитывать на победу, однако здесь, среди деревьев, сам лес защищал своего сына. Он щерился ядовитыми кустарниками и топорщился корягами, а под своей жухлой шкурой скрывал склизкие ямы и корешки. Охотники надеялись столкнуть тролля с обрыва, поступить с ним так, как он поступил с их лучшим псом. Но все их потуги и на шаг не приблизили тролля к водопаду, он намертво вцепился ногами-корнями в почву, так что и дюжина мулов не смогла бы его свалить. Больше того, хотя тролль терял щепки и листья, он продолжал выпивать реку и только пышнее расцветал. Его движения стали ловчее, взгляд прояснялся, и крепчала кора. Даже в дупле Язара становилось уютней: здесь распускались почки, а своды устилал мягкий зеленый ковер.
Пораженные столь скорыми переменами, охотники на мгновение замерли. Они переглянулись, и один из них скомандовал:
– Дружно, вперед!
Люди и собаки разом ринулись на врага. Сам зачинщик поднырнул под тролля и глубоко вонзил ему в ногу меч. Другой воин перерубил троллю длинные пальцы, третий обтесал большой пласт коры. Но последнего из них миновала удача, тролль поймал его лапой и, пришпилив к земле, раздавил. Неудачны были и нападки их питомцев. Кружа и прыгая, собаки силились добраться до дупла. После многих попыток одна из них наконец ухватилась зубами за ветку, росшую прямо напротив убежища Язара. Обращенный в темноту дупла звериный глаз с ненавистью вперился в добычу. Будь у нее человеческие руки, собака бы с легкостью подтянулась, но она лишь в бессильной злобе перебирала лапами на весу. Отчаявшись взобраться, она разжала хватку, и едва успела бежать, когда тролль нанес новый удар. Этот выпад растер призвавшего к атаке охотника об острые камни.
Когда Язар выглянул наружу, то пришел в ужас. Он не мог и не хотел верить, что кровавым ошметком в реке еще недавно был живой человек. Тело мужчины расплылось вдвое, и еще большую площадь ему придавало огромное кровавое пятно. Насаженное на камни тело безвольно колыхалось, и река, сколько не пыталась, не могла его унести и скрыть от живых глаз.
Жуткая смерть накрыла оцепенением охотников. Попятились и поджали хвосты прежде воинственные собаки. И люди, и собаки одновременно бросились бежать.