Чай с птицами
Шрифт:
— Ну что ж, — сказала она чуть менее мрачно. — Кажется, я все сказала. За мной сейчас зайдет муж, а я не хочу, чтобы он ждал.
Мы молча смотрели, как она покидает зал; Глория и Изабелла в кои-то веки перестали шептаться, и даже Каролина воздержалась от комментариев. Дождавшись ее ухода, мы помчались к окну. Тогда мы увидели их на мгновение — настоящих ведьму и ведуна, — они шли прочь, держась за руки. Мужчина был высокий, светловолосый; на миг мне показалось, что это Пол Привид, но уверенности никакой не было. Они с Юдифью шли по улице, и я удивлялась, как это люди могут быть такими спокойными и свободными, такими уверенными в себе и в будущем. Я смотрела, как они уходят, а ведьмы вокруг меня одна за другой опускались на стулья, понемногу возобновляя разговор. Мне показалось, что тротуар чуть золотится вслед
ПРИВЕТ, ПОКА!
У меня почему-то появилось нездоровое пристрастие к отдельным глянцевым журналам из числа самых пустых и хрупких. Мир, который они рисуют, завораживает. Он зловещ, часто вгоняет в депрессию, порой дает повод для кладбищенского юмора. Эта история — вымысел. Пока что.
Меня зовут Анжела К. Не исключено, что вы про меня слыхали: я веду колонку светской хроники в журнале «Пока!» Мне двадцать девять лет, я привлекательна, талантлива — у меня впечатляющее резюме, университетский диплом журналиста, сестра-знаменитость, довольно известная в свое время (лицо косметической фирмы «Плювиоз»), идеальная кожа и зубы, которые обошлись мне в пятнадцать тысяч фунтов. О да, и еще — моя карьера кончена. Кончена. Все. Fini. [25] Финита ля комедия.
25
Кончена (фр.).
Все случилось на прошлой неделе, за шампанским и канапе. Сенсационнейшая Derni`ere [26] сезона — по слухам, бессмертные ожидались в полном составе, и я была счастлива, что писать про нее досталось именно мне. Вот то, ради чего я стала журналисткой: гламур, путешествия, сплетни и весь захватывающий, пестрый, ослепительный хоровод светской жизни. Я знала, что если справлюсь с этим заданием, будут и другие; подобные мероприятия только вошли в моду, и у журнала «Пока!» были все возможности возглавить направление. Я была идеальной кандидатурой: умная, с хорошими связями, стройная, блондинка, приятна с виду, но не бросаюсь в глаза. На меня можно было положиться — я замечу все, что нужно, задам тон, держась легко и непринужденно, не привлекая к себе внимания. Все должно было пройти на ура. Ничего не могло случиться.
26
Последняя [вечеринка] (фр.).
Я очень тщательно продумала одежду. Удобно иметь сестру-манекенщицу: все время крутишься в обществе модельеров и тебе достается куча бесплатных образцов, не говоря уже о модных туалетах сестры, которые она, единожды надев, отдавала мне — правда, это очень болезненно для самолюбия, и к тому же мне приходилось все время оставаться худой, чтобы в них влезать.
Конечно, основной цвет — черный, это даже без вопросов; чуть вишневого — «вишневый — это черный сегодня» — в аксессуарах. Стиль полностью классический, ничего авангардного или чересчур открытого. Я же иду как репортер.
Церемония была назначена на очень модное время, три часа, и крематорий один из самых пафосных в Лондоне — только что отремонтированный, с интерьером от Конрана, очередь для не-членов клуба на три месяца. Я пришла чуть раньше назначенного, с нетерпением и легкой робостью сжимая в руках роскошное приглашение с черной каймой. Сестра, конечно, в такой ситуации и бровью бы не повела, но у нее был колоссальный опыт. Она была дико общительным человеком — я еще до ворот не дошла, как уже насчитала трех ее бывших любовников, — она знала абсолютно всех.
Пресса, конечно, прибывает первой: за оцеплением уже ждала толпа фотографов и телевизионщиков. Я узнала свою главную соперницу, Эмбер Д. из журнала «К. О.», и Пирса из «Крема»; кто-то узнал меня, и в свете вспышек и треске камер я ступила на роскошный черный ковер и протянула свое приглашение охранникам, стоящим у дверей.
Это было как сон. Я всю жизнь жила ради этого момента и в зал вошла словно в трансе. В кои-то веки я пришла на пафосно-эксклюзивную вечеринку класса «А» по собственному праву, а не как чья-то неуклюжая младшая сестренка! Это было потрясающе. Впервые в жизни сестра не затмевала меня, и на меня смотрели — мужчины смотрели — с интересом и восхищением. Я знала, что выгляжу хорошо — последняя диета себя вполне оправдала и я вернулась к шестому размеру, хотя, чтобы влезть в последние одежки сестры, придется сбросить еще пару стоунов. [27] Волосы гладкие; кожа запудрена до идеально ровной бледности (загар — это позавчерашний день); отполированные ногти (вишневые, конечно) ослепительно сияют. Будь сестра здесь, я знаю, все смотрели бы на нее: не потому, что она уж настолько красивей меня, а из-за этого платья, того мужчины, этой сплетни, того разрыва… Но сейчас, когда ее не было, я сама вошла в сонм бессмертных; я была свободна, я была доступна; гостья-фантазия на фантазийном балу; и я на миг совершенно забылась, скользя по залу в стеклянных башмачках, в поисках своей личной версии того мужчины…
27
1 стоун — около 6 кг.
Главный банкетный зал был уже переполнен. В баре на дальнем конце зала наливали коктейль «Черный русский» (иронический ретрохит сезона) или лакричный «кир»; официанты разносили блины с белорыбицей, а светские девы из списка «Б», удобно откинувшись в элегантных креслах, отхлебывали минеральную воду, курили черные «Собрание» и обсуждали покойную.
— Не может быть, чтобы так быстро, дорогая, — ты же знаешь, какая очередь желающих…
— Отчего? Кто-нибудь знает?
— Я слышала, пищевое расстройство…
— Не может быть! Она голодала или блевала?
— Кажется, официального спонсора нет… жалко, а то Тим собирает памятные значки. У него уже есть СПИД, инфаркт, рак груди и теракт…
— Да, но во всем есть свои светлые стороны: она всю жизнь мечтала дойти до нулевого размера и в конце концов дошла…
Я с усилием оторвалась от этой завораживающей беседы, напомнив себе, что я профессионал и пришла сюда работать. Я вытащила блокнот (от Смитсона, черный, в крокодиловой коже) и принялась делать наброски.
«На главных похоронах лета доминирует черный, в основном от „Прады“ и „Гоуста“. Шестьсот человек собрались на тусовку в крематорий „Черный куб“. Очаровательные дебютантки Люси и Севастополь Риц-Карлтон распили кувшинчик „Черного русского“ на пару с кумиром малолеток Джерри Голенцем; показалась Никки X. и исчезла; дуэт концептуалистов Гранди и Небб блистал в парных вишневых костюмах…»
Фото- и кинематографический шум на улице усилился — прибыла новая партия знаменитостей.
«Наш репортер заметил Руперта, которому потрясающе идет вариация на тему классического вечернего пиджака, Найлза и Петровку в костюмах от Армани, экстравагантную Пигги Лалик, одетую с ног до головы от Вивьен Вествуд, и писателя Салмана Рушди под руку с неизвестной дамой в ультра-кэжуал от Готье — футболке из его новой коллекции „Интеллиджентсиа“…»
Я словно оказалась в романе модного ныне направления «гроб и грог» — вы наверняка читали такие. Смерть — это новая еда: мы любим про нее читать, главное, чтобы самим не пришлось все это проделывать. И конечно, мы все были в диком восторге от Хью Гранта и Рене Зельвегер в ремейке классического фильма «Не тот ящик»… [28] И все равно, все было еще чудеснее, чем я ожидала. Столько знаменитостей кругом… а ведь главный кортеж еще даже не прибыл! Я взяла еще один блин — они были очень вкусные — и стала писать дальше.
28
Аллюзия на британский комедийный фильм 1966 года «Не тот ящик» («The Wrong Box»), снятый по мотивам комической повести Р. Л. Стивенсона и Л. Осборна (в русском переводе — «Несусветный багаж»).