Чайка ? принцесса с гробом. Книга 4

Сакаки Итиро

Еще с секунду он думал над ответом… но в итоге вяло улыбнулся, словно решил не врать, и ответил:

— Прости, если заставил беспокоиться.

— Меня вы можете беспокоить сколько угодно. Это работа лейтенанта — беспокоиться о своем командире, — Николай пожал плечами и улыбнулся в ответ. — Но ваш удручающий вид сказывается на морали… а если плюнуть на всякие красивые слова, то мы все за вас беспокоимся.

Николай повернулся вполоборота и указал на происходившее за его спиной.

Как только его огромное тело перестало загораживать

взгляд Альберика, он увидел, что все его подчиненные, разместившиеся в машине, дружно смотрели на него.

Бритоголовый маг Матеус Каравей.

Разведчик-полукровка Леонардо Стора.

Водитель «Эйприл», маг Зита Брузаско, сидевшая на месте водителя и смотревшая вперед, но все же поглядывавшая в пассажирский салон с помощью зеркала заднего вида.

— Особенно Виви…

— Что я? — послышался звонкий голос молодой девушки за спиной Николая.

— …Ничего, — ответил Николай, вскидывая руку так, словно произносил клятву.

Наверное, он бы еще покачал головой, если бы к его шее не приставили иглу.

Прямо за ним сидела на одном из стульев пассажирского салона и тянулась иглой к Николаю светловолосая девушка по имени Виви Холопайнен.

Ее роскошная одежда, длинные ухоженные волосы, утонченные черты лица, а главное — изящество движений, производили впечатление благовоспитанной леди.

Хотя при этом она ей вовсе не являлась.

Ее профессия — ассасин.

Впрочем…

— Скорее… Виви из нас единственная, кто совершенно не беспокоится, — добавил Николай, едва заметно ухмыльнувшись.

— Э?.. А! Это… это не так!..

От слов Николая выражение лица Виви дрогнуло.

Как и подобает ассасину, чаще всего она относилась ко всему хладнокровно и саркастично… но как только дело касалось Альберика, Виви нередко реагировала на происходящее с наивностью маленькой девочки.

Любому очевидно, что Виви безнадежно влюблена в Альберика… Любому, кроме самого рыцаря, который почему-то ничего не замечал. Похоже, его благовоспитанность попросту не позволяла воспринимать ее иначе как «доблестную подчиненную, пекущуюся о командире».

— Я т… тоже беспокоюсь… столько же… сколько и остальные.

— Ну-ну, — произнес Николай с ухмылкой.

Альберик несколько раз моргнул, затем еще раз обвел всех взглядом…

— Ну, раз так, то… я… извиняюсь, — наконец произнес он, неловко улыбнувшись и почесав щеку. — За то, что вы вынуждены терпеть мою никчемность.

— Что?

Николай и Виви недоуменно переглянулись.

Вслед за этим озадаченно посмотрели друг на друга и Матеус с Леонардо.

— Никчемность… О чем вы, командир? — выразил общее мнение Николай.

Альберик кивнул, вздыхая.

— Второй раз я скрестил клинки с Тору Акюрой, но не смог одолеть его и упустил Чайку Трабант. Это безусловный позор. Я вспоминал случившееся и пытался понять, не допускал ли я слабостей или упущений.

— …

Никто в отряде Жилетта не нашелся с ответом.

Действительно, отряду Жилетта удалось встретиться с Чайкой во второй раз, но они не смогли взять ее в плен. Им удалось перехватить ее возле Радемио, у «долины, из которой никто не возвращается», но неожиданное вмешательство драгуна и особенности долины позволили ей сбежать.

Сам Альберик сразился со спутником Чайки, Тору Акюрой, но не смог одолеть его.

Другими словами, они уже второй раз подряд провалили задание.

Это неопровержимый факт, но…

— Хоть я и не был на войне, но считал себя полноценным рыцарем… похоже, я слишком много о себе возомнил, — сказал Альберик Жилетт, не дававший себе полагать, что им просто не повезло.

Именно так и вели себя серьезные люди.

— И все же, командир, — Николай почесал затылок. — Я считаю, это прекрасно, что вы так серьезно относитесь к нашему поручению. Работа ведь у нас совершенно дурацкая.

— Хм?

— Мы ведь пытаемся по возможности взять их живыми для допросов и сбора информации. Мы даем им неплохую фору тем, что в бою они могут убить нас и бежать, а нам их убивать не положено. Ну а то, что в нашу вторую битву вмешался драгун… это, так сказать, форс-мажор.

— Может, ты и прав, но… я чувствую внутри себя некоторого рода сомнение. И вот я думаю… не притупляет ли оно мой клинок.

— Сомнение, говорите?

— Эта Чайка Трабант… Не знаю, как это описать, но она не похожа на злодея, собирающегося ввергнуть мир в пучину новой войны. Это же относится и к Тору Акюре, — сказал Альберик, а затем добавил, — Кажется… будто они упрямо движутся вперед, не думая ни о чем постороннем.

— Упрямо, значит…

— Или же, — отстраненно продолжил Альберик. — Их «решимость» настолько сильна.

— Решимость?

— Может, лучше даже сказать «вера»…

В действиях как Чайки, так и Тору проглядывал своего рода стержень. Вера, уверенность в собственном решении, и следующая из нее «прямолинейность». Уж не поэтому ли Тору смог с чистой совестью произнести те слова, которые выставили бы его в обществе однозначным злодеем?

«Я был бы не против вернуться в ту эпоху мировой войны».

В свою очередь, он, Альберик, не найдя другого применения навыкам рыцаря в мирное время, преследовал их в соответствие с приказом. Лишенных принципов диверсантов нередко называли «шавками войны», но кто из них на самом деле больше походил на «шавку»?

— Возможно, я им завидую.

Тем людям, которые рисковали своей жизнью, чтобы добиться твердо поставленной цели.

Тем людям, которые нашли для себя дело, ради которого могут сгореть дотла.

Невзирая на страх. Невзирая на сомнения.