Чебурашка
Шрифт:
У нее колоссальное терпение. Честно. Порой, я сам себя раздражаю и бешу, а ей хоть бы что. Знай себе, сидит и объясняет. Даже ее мама, Людмила Владимировна, которая является частым свидетелем наших математических занятий у них дома, тяжело вздыхает, слушая в очередной раз алгебраическую муть, и с каким-то благоговением смотрит на дочь, проверяя корявые записи первоклашек.
Людмила Владимировна, кстати, отнеслась ко мне очень хорошо. И вообще, мне нравится в их бедной, но такой уютной домашней обстановке. Нравится пить чай с испеченными ватрушками, или покупать хлеб и молоко по пути в
Их семья для меня, также удивительна, как и приятна. Настолько очевидна разница с моей собственной, что даже странно.
Например, Людмила Владимировна много нас хвалит. Зоя для нее вообще идеальна во всем, даже если сожгла пять минут назад яичницу.
Мать Чебурашки делает такие ненавязчивые комплименты, что мне самому не сразу удается распознать их.
«Вы сегодня слишком усердны, ребята, идите чай пить».
«Зоенька, милая, даже твоим гениальным мозгам нужен отдых, держи шоколадку, угости Матвея».
«Матвей, спасибо огромное, что сходил в магазин, как же ты хорошо воспитан, родители должны тобой гордиться».
«Матвей, сегодня в учительской Виктор Андреевич тебя хвалил, заикнулся что-то про Математическую олимпиаду в декабре, видишь, какие вы молодцы, много и усердно работали и заслужили поощрение. Сейчас пирог испеку, будем ужинать».
И таких примеров каждый день можно насчитать десятки. Людмила Владимировна совершенно, как иногда мне кажется, не делает различий между нами и своими первоклашками. И судя по невозмутимости Зои, делала так всегда. Поощряла ее и хвалила любые старания, ведь на пустом месте старшая Данилина рассыпаться в комплиментах не станет, это точно. Возможно, так и должно быть. Поддержка и добрые слова родителей важны для ребенка в любом его возрасте. Ведь так? Иначе, почему мне каждый раз так щемяще приятно?
Для моих родителей философия воспитания предстает совсем в ином виде. Они всегда относились ко мне как к взрослому, сколько себя помню. Хорошая учеба считалась обязательным минимумом, который не заслуживает отдельного внимания. Мать обычно вздергивала вверх идеальную бровь и выдавала что-то типа «Матвей, ты же сын своего отца, нет ничего удивительного в том, что ты закрыл свои пропуски по учебе. Боже, такие пустяки. Не отвлекай меня своей ерундой». Вот только это не ерунда и не пустяки. Я много работал, чтобы наверстать упущенное, а обесценивание трудов в глазах матери уничижительно воздействовало и на меня.
Все достигнутое становилось неважным и незначимым. Скорее даже возникал стыд, что вообще возникла необходимость что-то отрабатывать и исправлять.
И так во всем. В учебу в целом мать не вникала, оставляя это дело сначала на гувернантку, а потом на меня самого. От спорта отмахивалась от мерзкой кучи дерьма. «Горстка потных подростков с зашкаливающим тестостероном, махающих кулаками» вызывала в ней брезгливость.
Если вдруг я появлялся перед ней сразу после тренировки, Маргарита Соколовская демонстративно прикрывала ладошкой нос и велела не приближаться. А ведь я всегда принимал душ в Доме спорта и уж точно не
К спорту в моей семье вообще было прохладное отношение. Отец никогда не тяготел ни к чему подобному. Разве что в детстве увлекался шахматами. В юности все свободное время просиживал в гаражах, разбирая старые тачки с друзьями. Мне же он махнул, мол, делай, что хочешь, мне сейчас некогда. Поговорим, когда вырастешь.
На секцию бокса я записался сам. Родители отнеслись спокойно. Ребенок при деле — и ладно, можно заниматься своей жизнью. На соревнования не приходили, обычно те совпадали с какими-либо важными событиями.
И наверняка я бы думал, что подобное отношение норма, если бы не видел, как обстоят дела у других спортсменов, чьи родители чуть ли не с транспарантами в руках поддерживали своих детей. Видел. И, честно признаться, отчаянно им завидовал.
Наверное, поэтому и побеждал. Хотелось, чтобы и мной родители, наконец, начали гордиться. Заслужить их похвалу, одобрение, внимание.
И я заслужил.
Конечно, заслужил.
Тогда, когда это уже перестало иметь значение.
Глава 9
Прошлое
Матвей Соколовский
— Пойдешь со мной на соревнования? У нас сегодня товарищеский турнир, — спросил я Чебурашку, ошалев от радости, что закрыл долги перед Глебовым.
— А можно? — она распахнула свои теплые карие глаза, опушенные мягкими ресничками, и с затаенной надеждой замерла.
— Раз зову, значит, можно.
— Круто! Тогда, конечно, пойду.
Не смотря на незначительность турнира народу в Доме спорта полно. У входа толпилась куча желающих посмотреть на бои, а в неказистой узкой двери торчал вахтер, не пропуская зрителей раньше времени.
Данилина плелась где-то позади, постоянно врезаясь в кого-то и по сто раз извиняясь. Так мы и за час не доберемся до зала. Я решительно выловил ее маленькую ладошку и крепко сжал, дав понять, чтоб и не думала вырываться. Чебурашка хлопнула ресничками и с силой вцепилась в мою ладонь.
Так-то лучше!
Это был наш первый телесный контакт, не считая случайных (или не очень) прикосновений плечами во время уроков. Рука у нее была мягкая, нежная. Держаться за такую очень приятно. В школе, как ни странно, мы практически не общались. Разве что переписывались на уроках. Между нами теперь всегда лежала тонкая тетрадка, на которой мы оставляли друг другу послания, чтобы не вызвать гнев преподавателей перешептываниями. На переменах я с парнями зависал в общих коридорах или кафе, а Данилина с головой ныряла в свою «Математическую логику», будь она не ладна.