Чеченский излом. Дневники и воспоминания
Шрифт:
Увы, Масхадову не хватило мужества побороть ваххабизм. Он сдался под напором оппозиции.
Ваххабиты обычно ведут аскетическую походную жизнь. Война с неверными и плохими мусульманами до победного конца не предусматривает сантиментов. Но когда разговор заходит о Хаттабе, лица суровых «моджахедов» светлеют: это их путеводная звезда. К каждой машине ваххабитов Хаттаб велел прикрепить черные флаги — знаки «священной войны» с неверными. Публично он выступал крайне редко, но накануне вторжения в Дагестан объявил эту республику очередным фронтом, где развернется «газават».
Чечня давно привлекала
Весной 1999 года в пакистанском Пешаваре прошли переговоры Радуева и людей бен Ладена. А вскоре в столицу афганских талибов Кандагар поспешил представитель «чеченского МИДа», который обсуждал вопрос переезда саудовского миллионера-террориста в Чечню. По мнению издающейся в Лондоне арабской газеты «Хаият», в случае необходимости проблема предоставления убежища бен Ладену была бы решена.
Именно Усама больше других приложил руку к агрессии чеченских ваххабитов по отношению к Дагестану. Его тесть мулла Омар дал благословение (фетву) на нападение. Сам бен Ладен не только перевел Басаеву и Хаттабу более 30 миллионов долларов, организовал поставки оружия и боевую подготовку, но и лично посетил диверсионные лагеря под чеченским селением Сержень-Юрт накануне вторжения в Дагестан. Об этом со ссылкой на ведущих американских экспертов сообщила газета «Филадельфия инкуайрер».
По словам одного из советников конгресса США Ю. Богдански, признанного специалиста по бен Ладену, саудовский миллионер-террорист участвовал в планировании военных действий в Дагестане еще с весны 1998 года вместе с Басаевым, высокопоставленными офицерами пакистанской разведки и лидером суданских исламистов Хасаном аль-Гураби.
Претензии ваххабитов на высшую государственную власть отвергаются во всех странах (за исключением Саудовской Аравии и Пакистана). Даже в случае победы на выборах радикальных исламистов их стараются не допускать к рулю управления государством. Так было в Алжире в 1992 году, так было в Турции, когда военные вынудили уйти в отставку получившую большинство голосов избирателей «Партию благоденствия», как только она попыталась наладить контакты с мусульманскими радикалами. В Египте ведется беспощадная борьба с ваххабитскими группировками.
Мы же, увы, никак не могли избавиться от комплекса неполноценности, робели, стеснялись нанести по ваххабизму мощный удар (прежде всего юридический и политический). Россия решила ускоренно цивилизоваться, опираясь на базовые ценности и Запада, и Востока, а значит, не должна забывать и выстраданный ими опыт: сначала приходит миссионер, затем купец, затем солдат.
Между тем долгое время миссионерская деятельность ваххабитов у нас почти никем не контролировалась. В мечетях регулярно выступали заезжие служители «чистого ислама» из Турции, Саудовской Аравии, Иордании, обливая грязью местное мусульманское духовенство, поощряя смуту и раздор.
В Кабардино-Балкарии вдохновлял правоверных мусульман египтянин Терик, в Карачаево-Черкесии ему вторил некий Биджи-улу, объявивший себя «имамом Карачая». Росли как грибы после дождя «приходы» ваххабитов на Ставрополье, в Ростовской (Новошахтинск) и Волгоградской (Волжский) областях, в Астрахани. А в дагестанских
А что же Москва? Да ничего. В то время премьер-министр С. Степашин посещает логово ваххабитов в Дагестане («Кадарская зона») и остается вполне доволен. «Хорошие, добрые парни, — успокаивает он общественность. — Труженики». Мало того, глава правительства послал дагестанским ваххабитам гуманитарную помощь! В Махачкале только руками развели. Что тут скажешь? Комментарии излишни.
Через полгода эти сельские «труженики», используя годами подготовленную и хорошо укрепленную оборону, полмесяца сдерживали удары авиации и артиллерии федеральных войск…
Парадокс! Видимо, такое, к сожалению, может случиться только у нас. Масхадов в Чечне больше двух лет (!) боролся с ваххабизмом, дошло до вооруженных стычек, а Москва не только не ударила палец о палец, чтобы ему помочь, но и для уничтожения экстремистских группировок в глубине своей территории ничего не сделала. В общем, на Юге России были созданы все условия для распространения ваххабизма по всему Кавказу. Все было готово для войны.
Аслан Масхадов. Штрихи к портрету
Российские либералы долго пытались найти среди одиозных чеченских сепаратистов хоть одно человеческое лицо, пока не остановились на Аслане Масхадове. Они считали его той политической фигурой, с которой вполне можно иметь дело без особого ущерба для своей репутации. Со временем, разочаровавшись, многие из них признали, что сделали не тот выбор: внешне импозантный, рассудительный ичкерийский лидер оказался прямым соучастником кровавых преступлений. К тому же с годами он стал сдавать и ослаб настолько, что напоминал волка Акелу, промахнувшегося на охоте и ожидающего пинка от молодого и наглого конкурента-вожака.
Аслан Масхадов родился 21 сентября 1951 года в Казахстане, в селе Шанай Карагандинской области. Через шесть лет вместе с семьей вернулся в Чечню. Окончив среднюю школу в ауле Зебир-Юрт, он по воле старейшин поступил в Тбилисское высшее военное артиллерийское училище.
После окончания в 1972 году военного вуза Масхадов по распределению уехал служить на Дальний Восток в должности командира взвода. Профессионализм, старательность, требовательность к себе и подчиненным быстро вывели офицера в категорию перспективных. Он уверенно шагал вверх по карьерной лестнице.
По окончании в 1981 году Военной артиллерийской академии имени М. И. Калинина Масхадова назначают начальником штаба артполка, дислоцировавшегося в венгерском городе Сегед (Южная группа войск). С 1986 года служба полковника Масхадова проходила в дивизии, размещавшейся в Вильнюсе (Прибалтийский военный округ). Сначала, в течение четырех лет, он командовал самоходным артполком. По свидетельству сослуживцев, Масхадов выделялся на общем фоне особым стилем работы.
Его часть всегда была на хорошем счету: в 1989 году стала первой в дивизии, а в следующем году признана лучшей в Прибалтийском военном округе по боевой и политической подготовке. Однако в дивизии о его полку говорили так, как говорят обычно об отличнике-зубриле — уважительно, но без душевной симпатии. Не могло оставаться незамеченным чрезмерное увлечение командира строевыми смотрами и тотальное давление на сослуживцев через партийное бюро и офицерское собрание. За любое упущение с подчиненных он спрашивал по всей строгости.