Чеченский след
Шрифт:
Оживилась и вся делегация.
— Ваша гуманитарная помощь развращает наших людей, приучает жить на халяву, — сердито сказал Бараев. — Вы делаете зависимым наш народ. Зависимым от жалких подачек! И хотите, чтобы мы были благодарны вам за это?
— Вы ошибаетесь, — снова поклонился руководитель, — вы принимаете нас за других. Мы врачи! Мы не поставляем гуманитарную помощь. Мы лечим раненых и больных. А Фил Бетроу поднял из руин городскую больницу в городе Грозном. Там сейчас даже роды принимают. Он спас жизнь многим чеченским детям.
— Передайте ему от всех нас низкий поклон и горячую благодарность, — поклонился Бараев. — Если отыщете этого вашего…
Врачи
После отъезда делегации врачей и Аслан засобирался домой. Но Бараев его не отпустил:
— Нам еще понадобятся услуги переводчика.
Настаивать и скандалить Аслан не решился.
Потянулись однообразные дни полуплена-полусотрудничества с боевиками. Аслан старался больше сидеть в комнате. Чтобы даже случайно не увидеть все эти пыточные лекции. Только слышал издалека крики. И видел, как уходят в ночь хмурые боевики за новыми пленными, как возвращаются утром с добычей, как Бараев расплачивается с боевиками за каждого приведенного пленного.
11
Я проснулся среди ночи от июньской грозы. Обычно я сплю крепко, пушками не разбудишь, но эта гроза была что-то особенное — я сразу подумал о памятном московском урагане 1998 года. Мою машину тогда здорово помяло упавшим деревом. Вот и этой ночью творилось что-то похожее. Я с трудом закрыл хлопающие окна, которые с вечера обычно оставляю открытыми, чтобы не было так душно. Машины во дворе на все лады оглушительно орали сигнализацией.
Я оделся и спустился на улицу — очень обидно будет, если после сегодняшней ночи от новой машины останутся лишь рожки да ножки. Несмотря на зонтик, я в одну секунду промок до нитки, а в следующую уже до самых костей: косые струи дождя хлестали с такой силой и остервенением, словно собирались смыть весь город, не оставив от него ни развалин, ни камней, ни воспоминаний. Вместе со мной на улицу выскочил сосед с верхнего этажа — мужик лет шестидесяти. Он жался к стене, всматриваясь в абсолютную тьму вокруг себя. Впрочем, не думаю, что выглядел лучше.
— О господи, с нами крестная сила, — перекрестился он. Посмотрел на меня, погрозил почему-то пальцем и добавил завывающим голосом, кажется, из Библии: — «И разверзлись хляби небесные!..»
Как раз в этот момент ударила молния, машины заверещали еще усерднее, так что получилось очень эффектно, даже, пожалуй, слишком.
Но благодаря блеску молнии я успел увидеть свою машину, которая не визжала и лампочками не мигала; с ней, к счастью, ничего не случилось. Она напоминала мне породистого жеребца, который спокойно стоит в стойле, в то время как остальные лошади вокруг ржут и беснуются. Я вспомнил, что еще не успел ни установить сигнализацию, ни застраховать автомобиль. Ну и ладно, вряд ли кто в такую ночь осмелится что-то с ним сделать.
На улицу уже высыпали беспокойные автолюбители вроде меня и многие высовывались из окон. Мой сосед махнул рукой и пошел домой — спать. Я, постояв немного под ливнем, последовал его примеру.
Но спать уже расхотелось. Я зашел на кухню, сварил кофе, закурил сигарету, уселся перед компьютером и залез в Интернет — искать информацию о Мамеде Бараеве. Честно сказать, я не так давно пользуюсь Всемирной информационной паутиной, чтобы ощущать себя опытным пользователем, так что на различные поиски у меня ушло довольно долгое время. Но, в общем, я был доволен и собой, и полученной информацией. В половине пятого утра, уставший, я с чистой совестью и сознанием выполненного долга лег спать.
Выспаться мне не удалось. В половине восьмого конечно
Еле продрав глаза, я потянулся за трубкой, задев рукой будильник, который полетел на пол и сразу затрезвонил еще сильнее, чем телефон. Я проснулся окончательно, спустил ноги на пол, выключил будильник и, наконец, взял трубку.
— Алло! — Голос со сна у меня был довольно хриплый, я прокашлялся и повторил: — Слушаю!
В трубке раздался голос Турецкого:
— Что, разбудил? Ну извини, перезвоню чуть позже. Забыл про время.
— Что ты, Александр Борисович, — запротестовал я. — Все равно я уже проснулся. Кроме того, мне необходимо с тобой посоветоваться!
— Я так и понял. Алена передала, что ты вчера звонил.
Я действительно хотел задать Александру Борисовичу несколько вопросов по своему делу.
— Алена?
— Ну да, моя новая секретарша, — не без хвастовства в голосе произнес Турецкий.
— Ясно, — протянул я. — Как тебе ночка-то сегодняшняя?
— Это ты в каком смысле? — насторожился Александр Борисович.
— В прямом, — недоуменно объяснил я. — Гроза, говорю, как?
— Ах, гроза? Разве было что-то особенное? Не, я ничего не заметил. Заработался…
— Ничего себе не заметил, ураганище такой.
— Да, а мне показалось, что только дождик чуть-чуть покапал.
Да, это похоже на Турецкого. Однако слишком много забот, чтоб о погоде беседовать.
— Александр Борисович, поговорить бы надо. Ты как сегодня, свободен?
— Э-эх, а что, долгий разговор?
— Ну не знаю, — замялся я. Отрывать его от дел было, конечно, нехорошо, но другого выхода у меня не оставалось. Хотя в принципе, может, и стоит попробовать все сделать самостоятельно. Но что-то подсказывало мне, что дело здесь слишком серьезное. Вполне возможно, что и к Грязнову, начальнику МУРа, обратиться придется. Еще хорошо, что у меня имеются такие друзья.
Турецкий сам прервал мои размышления.
— Ладно, — произнес он. — Все с тобой ясно. Подъезжай тогда сегодня ко мне примерно к половине шестого. На работу, естественно. Дорогу-то еще не забыл?
— Издеваешься? — мрачно ответил я. Значит, до половины шестого сдвинуть дело с мертвой точки не удастся.
Похоже, Турецкий понял мою проблему:
— Хотя нет, часикам к трем я должен освободиться. Минут так на сорок.
— Отлично! — обрадовался я. — Значит, к трем.
Мы попрощались, и я пошел готовить себе завтрак. Впрочем, завтрак — это слишком громко сказано для кусочка хлеба, намазанного маслом, и кружки дымящегося, изумительно пахнущего, настоящего кофе, который мне привезли из-за границы. Просто не могу ничего в себя впихнуть утром — видимо, привык еще со школы, когда приходилось выбирать — разогревать себе завтрак или поспать лишние двадцать минут. Как вы догадываетесь, я жертвовал едой. Несмотря на это, выспаться мне тогда ни разу так и не удавалось. Равно как не удавалось это и потом.
Я достал сигареты. Пачка оказалась пустой. Видимо, все выкурил, пока сидел ночью за компьютером. Надо сказать, Интернет особенно способствует курению. Что делать — я могу обойтись утром без завтрака, но не без сигареты. Тоже школьная привычка. Шутка, конечно.
Я спустился на улицу. Последствия были не такие ужасные, как после урагана трехлетней давности. Особенно это было заметно по моей машине — с ней ничего не случилось, напротив, она стояла свеженькая, со всех сторон вымытая дождем. И никаких поваленных деревьев или столбов. «Все мельчает, — подумалось мне, но я сразу себя одернул. — Стареешь, Гордеев, скоро ты начнешь говорить, что и женщины раньше были не те…»