Чеченский угол
Шрифт:
Лишь только на кладбище появился песчаный холмик с деревянным крестом, как надо было заказать памятник. И вот уже девять дней пришлось справлять, а потом Надежда Александровна совсем расхворалась. Потребовалось устроить ее в подмосковный санаторий.
…Лика пыталась прятаться от Чечни. Когда новости выплевывали трупы расстрелянных боевиков или подорванные остовы федеральной бронетехники, рука невольно переключала канал. Редакционная суматоха обезболивала мысли: просто бежать, включить диктофон, подготовить материал. В компьютере обитала легкомысленная авантюрная героиня очередного романа, дома ждал вечно голодный Паша. Может быть, если бы не соседская дверь,
Но она была – дверь, в которую вошла Чечня, совсем рядом, на одной лестничной клетке.
Итак, сначала убили Виктора.
Потом Ликины сны истоптали высокие черные ботинки. Берцы, заляпанные грязью, громыхали по каменистой почве, и вот уже звуки шагов исчезают в треске очередей, из курчавой зеленой шерсти гор на всех парах несется смерть.
Проживая с другом-программистом, Вронской не следовало бы копировать военные сайты в «Избранное». Да и «Яндекс», предатель, расчувствовался под тонкими Пашиными пальцами и высветил последний параметр поиска: «Количество жертв чеченских кампаний».
– Глупости, Паша, не драматизируй, это просто профессиональный интерес, – отмахнулась Лика от подозрений бой-френда.
И даже сама на какой-то момент поверила в собственную искренность: ну какая Чечня, в самом деле? Нет, ей туда никак нельзя. Редактор «Ведомостей» Андрей Иванович Красноперов прямым текстом заявил: «Ты мне нужна живая-здоровая, сиди в Москве и думать не смей». Редактор в издательстве Алла Сергеева осторожно заметила: «Лика, военная тематика – не ваш жанр, женские детективы покупают для того, чтобы забыть о проблемах».
«Они сто раз правы, – с отчаянием думала Лика. – Даже если меня там не украдут и Андрею Ивановичу не придется раскошеливаться на выкуп, я все равно не смогу использовать полученный материал в книге. Любая детективная интрига – это просто цинизм рядом с реальной смертью».
И Паша уминал ужины, и сроки сдачи книжки поджимали, а «ведущее перо» светской хроники «Ведомостей» ушла в декрет, и Лика с ног сбилась, подыскивая ей замену, и не находилось никаких рациональных аргументов в пользу реального лицезрения топающих сквозь автоматные очереди заляпанных грязью ботинок.
Кто-то может похвастать только рационально принятыми решениями? Возможно. Но Лика Вронская к числу таких людей не относилась…
Для себя она все уже решила еще до разговора с отцом, отставным полковником ФСБ. Решила, что поедет. Папина консультация требовалась лишь для того, чтобы вернуться.
…Летом родители всегда перебирались жить на дачу, и Лика недоумевала: покидать московскую квартиру, с горячей водой, продуктовым магазином в двух шагах от дома, книжными лотками поблизости… Пилить по трассе, торчать в пробках, кормить комаров, полоть сорняки – зачем все это? А теперь поняла. Потому что птицы звенят в вековых соснах, и на клумбе желтенькие мордочки антютиных глазок, и через распахнутое окошко, поигрывая светлой органзой, теплый ветер доносит аромат клубники.
Когда глаза могут закрыться – они открываются, они все видят, черт возьми!
– Лика, что ты кушаешь? Почему ты такая худая и зеленая? Немедленно вымой руки – и за стол!
Если бы мама произнесла иную фразу – за нее впору было бы забеспокоиться.
– Чуть позже, я пока
Отец, худощавый, прямой, с припорошенными сединой висками, хитро прищурился.
– В лес, значит. Хорошо. Идем.
Они очень вовремя вышли за калитку. Соседский внук Савва уже вознамерился шлепнуть палкой по припаркованному у дачи небесно-голубому Ликиному «Фордику».
Отобрав у карапуза увесистое орудие – и дотащил ведь, хулиган, – отец прямо сказал:
– Выкладывай, что задумала.
Сколько себя помнила, Лика никогда не хитрила с родителями. Уникальный случай, но они признавали за ней право на все. Не кушать мерзкий винегрет в детском садике. Требовать лысого страшного пупса в подарок. Приносить из школы тройку по алгебре, потому что Раскольников интереснее формул. И даже любить одноклассника Диму, несмотря на поставленный ему в 14 лет диагноз «наследственный алкоголизм». Лет десять спустя отец признался: «Я мыл его разбитую физиономию в нашей ванной и молчал лишь по одной причине. Иначе ты бы вышла за него замуж». Да – она бы так и сделала. Из чувства противоречия или желания доказать, что дух жен декабристов реинкарнировался здесь, сейчас и именно в ее лице.
И вот после такой родительской любви и понимания она – единственная дочь – решила…
– Папа, я поеду в Чечню. Знаешь, наверное, большинство людей отмахивается от этой проблемы. Слишком страшно думать, слишком много крови, слишком больно. И я, как страус, пряталась в жизнь. Пока Витю не убили. Смерть близких людей все меняет. Я пыталась понять, за что он умер – и не находила ответа. Десять лет в нашей стране кровоточит чеченская рана, гибнут и пропадают люди, взрываются наши милиционеры, убивают чеченских боевиков. Почему так долго идет война? Сколько там жертв? Во имя чего? Ответов на эти вопросы я не нашла. И тогда поняла: мне надо это увидеть. Я хочу в этом разобраться, и я не могу этого не сделать. Мне снятся горы, папа…
Отец с досадой схватился за голову, потом плюнул на тропинку, треснул кулаком по серому шершавому стволу ближайшей сосны.
– Зачем?! Что ты там хочешь увидеть? Жить надоело?
Лика пожала плечами, виновато потупилась и принялась объяснять все заново. Чеченская война идет уже вдвое больше Великой Отечественной. Информация о ситуации в республике очень противоречивая. Понять, что там происходит, находясь в Москве, невозможно. А понять нужно. Потому что Витя погиб. И не только он, гибнут десятки тысяч молодых мальчиков и взрослых дядек-командующих. Это реальность сегодняшней России. Свою страну надо знать и понимать.
– Ты же учил меня этому! – воскликнула Лика. – Всегда говорил: Россия самая сильная, самая лучшая, самая честная. И я в это верю. Мне больно, что все, происходящее в Чечне, с нами происходит. Я должна понять причины, мотивы, поступки… В общем, я все решила. Еду.
– Дура, – отозвался отец и, нахмурившись, спросил: – Ты, вообще, знаешь, куда лезешь?
С логикой – Лика Вронская это понимала совершенно отчетливо – у нее имелись проблемы. Но информацию собирать – профессиональный рефлекс – она умела. Начала краткий экскурс в многовековую историю Кавказских войн, пару раз процитировала генерала Ермолова, вспомнила послереволюционную резню и коллаборационистов времен Отечественной, упомянула чечено-ингушское переселение, «оттепельную» передачу казачьих земель.