Чего хочет женщина
Шрифт:
— Да ты чокнулся, что ли? — рявкнула Танька.
— Перестань кричать, — подала я голосок. — Не хочу я здесь оставаться… Дома скорее поправлюсь.
— Как же… — начала Танька, но ее уже никто не слушал. Я поднялась с кровати и тут кое-что сообразила.
— Гена, — выдохнула растерянно. — У меня же ничего нет, кроме рубашки…
Лом раздумывал двадцать секунд, потом сказал Таньке:
— Поехали за шмотьем.
— Вы побыстрее, ладно? — жалобно попросила я, продолжая изображать принцессу в заточении.
— Мы
Мелочным Лом никогда не был, потому вернулись они часа через два. Танька довольно ухмыльнулась и, улучив момент, шепнула:
— В машине места нет… А ты не верила, что прорвемся…
Она вытряхнула содержимое сумки на кровать, а я, приподнявшись в постели, стала одеваться. Чувствовала я себя хорошо, но на всякий случай дышала с трудом и время от времени утомленно прикрывала глазки.
— Зря вы это затеяли, — вздохнула Танька, заметив мое томление. — Полежала бы еще немного…
— Нет, хочу домой, — заявила я.
Покинув больницу, мы поехали к Лому.
— В холодильнике поди мышь сдохла? — проворчала Танька, завидев универсам.
— В магазин заедем, какие дела?
Я сидела сзади, Лом без конца пялился на меня в зеркало, а я была тиха и задумчива.
— Давай-ка сразу укладывайся, — сказала Танька уже в квартире. Я доверчиво взглянула на любимого.
— Куда мне?
— В спальню, — слегка растерявшись, ответил он и сурово посмотрел на Таньку. Та женщина мудрая, чужие взгляды понимает и потому через несколько минут отбыла.
Я устроилась в спальне на широченной Ломовой кровати, а он спустился к машине и вернулся нагруженный, как верблюд. Приткнул пакеты на полу и, кивнув на них, пояснил:
— Вот, купил тебе кое-что…
— Спасибо, — скромно сказала я и стала смотреть за окно, а Лом начал томиться.
— Может, тебе чего надо? — минут через десять спросил он. — Телек включить?
— У меня от него голова болит, — печально ответила я и попросила:
— Завари чаю. С лимоном, если есть…
— Забыли про лимон. Сейчас съезжу.
— Не надо, — попыталась я его остановить.
— Да тут ехать-то… — Лома явно тянуло на подвиги.
— Ты только побыстрее, — душевно протянула я.
Через полчаса мы пили чай, устроившись в спальне, я в постели, Лом в кресле. Очень скоро он не выдержал и спросил:
— Чего ты такая тихая? Я пожала плечами.
— Плохо мне. Никого у меня нет, кроме Таньки. Раньше об этом не задумывалась, а пока лежала в больнице, разные мысли лезли в голову… Совсем одна я. Вот так случись чего… — В этом месте я смахнула несуществующую слезинку.
— А чего случится-то? — не понял Лом.
— Да что угодно… Родственников нет, ни мужа, ни Аркаши…
— Нашла кого вспомнить, — фыркнул Лом.
— Он обо мне заботился, —
— А я бил и буду бить, — утешил Лом, — потому что с тобой по-другому никак нельзя. Баба ты подлая, хоть у тебя и вид сейчас, как у святой невинности. Только на меня все это не действует. Я тебя знаю как облупленную…
— Ничего ты не знаешь, — обиделась я.
— Знаю, знаю… И щенка я тебе ни в жизнь не прощу, на том свете вспомню.
«Неужто и на том свете мы по соседству будем?» — подумала я, а вслух сказала:
— Ты сам виноват…
— Что? — удивился Лом.
— Что слышал. Я сколько лет тебя любила, а тебе и дела нет.
Лом поперхнулся чаем, а откашлявшись, покачал головой:
— До чего ты, Ладка, баба наглая…
— Нечего прикидываться и дурака из себя строить, — разозлилась я. — Ты вспомни, сколько лет я на тебя глаза пялила. — Говорить такое было невероятной наглостью, только ведь, когда имеешь дело с дураком, ходить вокруг да около бесполезно, намеков любимый не поймет, а вздохи растолкует по-своему. Я взглянула в его глаза и добавила:
— Влюбилась я в тебя, как кошка.
— Ты? — Его аж перекосило от возмущения. — Да ты меня по имени и то ни разу не назвала.
— По имени тебя многие зовут, а вот Ломиком я одна.
— Ага. Вкручивай. На меня глаза пялила, а с Димкой спала.
— Сам виноват, — повторила я. — Я, между прочим, женщина, а не манекен с выставки. Мне хотелось, чтобы меня кто-то любил. С мужем не повезло, от Аркаши толку мало, а тут Димка. Я, как и всякая женщина, мечтала, чтоб все по-настоящему, по-человечески было. А с тобой что? Нужна тебе любовь? Глотку залить, да в кабаке бабам подолы задирать…
— Конечно, — с обидой сказал Лом и отвернулся к окну. — Не человек я вовсе.
— На правду нечего обижаться, — наставительно заметила я.
— Много ты знаешь правды-то. Не верю я тебе. Димку из тюрьмы вытащила, с ним сбежала. Просто так, да?
— Перед Димкой я, конечно, виновата. Пока в тюрьме был, вся душа изболелась: ведь из-за меня беда вышла. А приехали в Минск, все по-другому оказалось. И Димка не нужен, и о тебе ночи напролет думала. Потому и Таньке позвонила.
— Вот так я тебе и поверил, — усмехнулся Лом.
— Ну и не надо, — обиделась я и стала молча пить чай.
Лом хмурился, разглядывая меня исподлобья, и заявил наконец:
— Знаю я, чего ты мне мозги крутишь. Без штанов осталась, вот и запела. Хочешь делом заправлять, вот что…
— Я в дела никогда не лезла. Просил Аркаша совета, я советовала, врать не буду. А дела мне ваши без надобности. И вообще, я устала и разговаривать с тобой больше не хочу. — Я отставила чашку, легла и отвернулась.
Лом вышел из спальни и с полчаса слонялся по квартире. Потом явился опять.