Чего хочет женщина

Полякова Татьяна Викторовна

Я присмотрела себе платье и решила, что в роли вдовы буду выглядеть восхитительно. Каждый день звонила Таньке и просила поторопиться. В конце апреля она пришла и сказала с порога:

— Завтра.

— Правда? — ахнула я, боясь поверить своему счастью.

— Бабки приличные…

— Заплачу сколько скажет… Танька, что бы я без тебя делала? — подхалимски сказала я, обнимая ее.

— Вот уж не знаю… В общем, так: поедет завтра Лом в контору, а возле универмага его будет в двенадцать ждать стрелок. Позаботься,

чтоб он из дома вовремя отчалил, и венок покупай.

— Поверить не могу… — Я засмеялась, кружась по комнате. Танька взирала на меня неодобрительно.

— Конечно, я за тебя в огонь и в воду, и вообще куда угодно, но с мужьями так не обращаются.

— Заткнись! — прикрикнула я, потом обняла подружку и пообещала:

— Вот похороним любимого и заживем как в сказке… Танька только рукой махнула. Всю ночь я не спала и вдовой себя воображала. Лом сопел рядом, чмокал губами и ко мне жался. «Неужто его завтра не будет? Чудно…» Я включила ночник и покосилась на Лома. Больше я этой глупой физиономии не увижу, голоса его не услышу с дурацким распевом. «Ладушка», — мысленно передразнила я и засмеялась. Расплата последовала незамедлительно. Лом проснулся:

— Ты чего, Лад?

— Соскучилась, — улыбнулась я. Лом хохотнул и ко мне полез, а я подумала: «Ладно, гад, порадуйся напоследок».

Утром муженек поднялся раньше обычного и, бреясь в ванной, что-то пел. Я нежилась в постели, потягиваясь и улыбаясь. Любимый возник на пороге, увидев, что я не сплю, ко мне подошел.

— Красавица моя…

— Ты куда так рано?

Он хитро ухмыльнулся и сказал:

— Дела…

— В контору когда поедешь? — насторожилась я.

— Как обычно. — Лом стал одеваться, а я с облегчением вздохнула: универмага ему не миновать, другой дороги к конторе не было, место Танька выбрала правильно, и вообще она молодец.

Лом наконец ушел, а я вскочила и стала заниматься всякой ерундой, пританцовывая и напевая. Потом сходила в магазин и стала готовиться к праздничному ужину. Кончину муженька следовало отметить. В половине двенадцатого он позвонил из машины:

— Ладуль, я тебе щеночка купил.

— Кого? — не поняла я.

— Щенка, забыл, как называется… подожди, у меня тут записано. Вот… коккер-спаниель, смешной такой, рыжий…

— Ломик, — ласково сказала я, — а ты не знаешь, на кой черт мне щеночек?

— Ну… — замялся Лом. — Я подумал: пока детей нет, чтоб тебе не скучно было…

«Не надо думать, когда нечем», — хотелось сказать мне, вместо этого я спросила:

— А кто с ним по утрам гулять будет, ты подумал? Ненавижу рано вставать…

— Я погуляю, — заверил Лом, — а вечерами будем вместе в парк ходить… как люди…

Я представила, как мы с Ломом и этим самым щеночком гуляем в парке, и глухо простонала.

— Ладушка, — опять запел Лом, — чего ты? Он тебе понравится… маленький такой, кудрявый.

— Ты

куда едешь? — всполошилась я.

— В контору.

— Со щенком?

— Так он не помешает, пусть побегает немного, часам к двум домой приеду.

Мы тепло простились, я постояла возле телефона, перевела взгляд на часы — без пяти минут двенадцать. Я грязно выругалась и позвонила мужу:

— Ты где сейчас?

— В машине, — ответил он.

— О господи, на какой улице?

— К универмагу сворачиваю.

— Ну-ка, тормози, — рявкнула я. — Сворачивай в переулок, там собачий магазин, купишь ошейник, миску и сухого корма для щенка. Все понял?

— Ладуль, я сначала в контору заскочу, там рядом такой же магазин…

— Не такой… и щенку в конторе делать нечего, еще блох подцепит. Сворачивай сейчас же в переулок и не вздумай хитрить.

— Да свернул уже, — проворчал Лом. — Какая разница, где ошейник купить?

— Если я говорю, что есть разница, значит, есть. И из магазина сразу домой, я щенка увидеть хочу.

Закончив с Ломом, я позвонила Таньке, хмуро сказала:

— Убирай стрелка, деньги заплачу…

— Что так? — хмыкнула подружка.

— Не твое дело, — разозлилась я, а потом, разумеется, заревела с досады.

— Что, жалко любимого стало? — веселилась Танька уже вечером.

Лом был в конторе, а щенок по имени Рокки лежал на моих коленях.

— В машине находился щенок, — обиделась я. — Представь, что на его глазах убили бы человека? Это же травма для собаки на всю жизнь.

— Да, животное бы это подкосило… Ну что, выпьем за здоровье Ломика… — Танька подняла рюмку и подмигнула мне.

— Чего ты все лыбишься? — не выдержала я. — С киллером договорилась?

— Да не было никакого киллера, — вздохнула Танька. — Знаю я тебя как облупленную, баба ты добрая… Аркаша, царство ему небесное, был хуже чучела, а ты все равно его любила, а Лом мужик видный, и кое-какие достоинства у него имеются. А злилась ты оттого, что он силой тебя с ним жить заставил. Я ж знала, привыкнешь, жалеть начнешь, и киллера придумала, чтоб ты поскорее дурака валять перестала.

— Подлая ты баба, — с улыбкой покачала я головой.

— А ты эгоистка, — нахмурилась Танька. — Все только о себе и думаешь, а до меня тебе и дела нет.

— Ты влюбилась, что ли? — насторожилась я.

— Я с любовью завязала, в смысле — влюбляться больше не хочу, никакого нет в этом толку. Мужики меня не любят, каждый облапошить норовит. Вот хоть Вовку взять. Чего подлецу надо? А его все из дома тянет. Только-только отвернешься, бдительность потеряешь, а он уже шасть за дверь… — Танька вздохнула. — У меня мечта есть.

— Какая? — обрадовалась я. Настроение у меня было хорошее, хотелось осчастливить Таньку.

— Я хочу построить Империю, — скромно сказала она.