Чего не хочет женщина
Шрифт:
– А почему они должны там быть? – спросил Артаусов, который сидел рядом с Климом.
– Но как же гонорар за мои книги?
– За твои книги мы тебе все заплатили, – не оборачиваясь, отозвался с первого сиденья директор. – А сейчас мы издаем книги, которые написаны другими людьми.
– Ага, – усмехнулся Клим. – Но на них стоит моя фамилия.
– Твоя фамилия Вопилин, – напомнил Артаусов. – А «Клим Нелипов» – это наш товарный знак. Помнишь, ты подписал договор? Теперь ты нам не нужен. Ступай своей дорогой.
– Э-э-э, ребята, – покачал
– Будем, дружок, будем, – подтвердил Артаусов. – Эти козлы выступают интереснее, чем ты. Они профессиональные актеры и хорошо умеют дурить публику. А ты свое уже отыграл.
– Фигушки! – сказал Клим и попытался встать с сиденья, но больно ударился темечком о крышу. – Выпустите меня! Я соберу журналистов и объявлю, что вы мошенники. Я расскажу им, как вы обманываете народ! Я выведу вас на чистую воду! Остановите же!
– Останови! – разрешил директор водителю.
Автобус прижался к обочине. Клим взялся за ручку, но дверь оказалась заблокирована. Директор обернулся и взглянул на Клима.
– Ты хочешь денег?
– Не только! Я хочу вернуть себе свое имя!
– То есть ты хочешь снова стать Климом Нелиповым? – вкрадчивым голосом спросил директор.
– Да! Да! Да!
Директор взглянул на Артаусова. Специалист по работе с авторами развел руками и пожал плечами.
– Ну, раз хочет, так пусть становится, – сказал он.
– Добро, – согласился директор и набрал на мобильнике номер. – Алло! Семен Григорьевич? Добрый вечер. Вы уже дома?.. Еще в больнице? Очень хорошо!.. Нет-нет, я здоров. Но одному моему другу надо срочно сделать операцию. Я бы сказал, немедленно… Во-первых, ампутировать обе ноги. А во-вторых, вырезать одну почку… Нет проблем? Спасибо, тогда мы едем!
Автобус рванул с места. Клим забеспокоился и схватился за спинку соседнего сиденья.
– Эй, эй! Какие еще ноги? Какая почка? Вы с ума сошли?
– А у Клима Нелипова, коль ты собираешься им стать, – щурясь, сладко произнес Артаусов, – нет двух ног и одной почки. Ты же сам писал об этом в Интернете! Надо привести тебя в соответствие с имиджем.
– Я не согласен! – заорал Клим и принялся колотить кулаками в дверь. – Остановите немедленно!
– Семен Григорьевич сделает все под общим наркозом! – попытался успокоить Клима директор. – Ты даже ничего не почувствуешь. Утром проснешься как огурчик.
– Не-е-ет! – завопил Клим и уже собрался выбить стекло ногой, как на него навалился Артаусов.
– Не волнуйся! Тебе нельзя волноваться перед операцией!
– Отпустите меня, изверги! – верещал Клим, пытаясь укусить Артаусова за плечо. – Я передумал!! Я не хочу!!
– Вот же дурак! – усмехнулся директор. – Неужели твои кривые ноги тебе дороже безумной славы и огромных денег?
– Да! Да! Дороже!
Клим заплакал навзрыд, и Артаусов, посчитав, что клиент уже морально готов к операции, несколько ослабил хватку, но Клим тотчас ударил его коленом в пах и в безумном порыве кинулся к двери. Ударом кулака он вышиб стекло, и в тот момент, когда автобус круто свернул к больничным воротам, рыбкой выпрыгнул наружу.
Глава 25
Спустя двое суток Клим вяло двигался по пыльной, усеянной камнями площади автостанции. Догорал закат. За ржавым прилавком торговала яблоками полная женщина. Никому ее товар не был нужен, женщина об этом знала и потому не обращала внимания на то, что ее яблоки облепили мухи. Два мужика, сидя на автомобильной покрышке, с аппетитом ужинали зеленым луком, запивая его водкой из пластиковых стаканчиков. Клим посмотрел на них с завистью, сглотнул слюну, но подойти к застолью не решился.
– Я ищу могилу своего деда, – сказал он торговке яблоками. – Моя мать депутат Государственной думы…
Женщина лузгала семечки и искоса смотрела на Клима. Черная семечковая шелуха налипла ей на передний зуб, и казалось, что его нет вовсе и зияет черная дыра.
– Иди отсюда! – вдруг звонко и ненавистно произнесла женщина, громко сплевывая под ноги. – Видали мы таких! Жулик!
Клим пошел по узкой дорожке меж покосившихся заборов, за которыми яростно, до хрипоты, лаяли собаки, и их слюна разлеталась во все стороны горячими брызгами. Центральную площадь Клим пересек торопливыми частыми шажками, поминутно оглядываясь и с усилием заставляя себя не сгибать в коленях ноги. К редакции он приближался затаив дыхание, и ему казалось, что стук его сердца, подобно колокольному звону, разносится по всему поселку. Клим подергал ручку, но дверь была заперта. Окна почему-то были заколочены досками крест-накрест. Как ни пытался Клим увидеть что-нибудь сквозь стекло, так ничего и не увидел.
Стемнело совсем. Откуда-то доносилась музыка. Клим пошел на ее звуки, как заблудший в тайге путник идет на свет одинокого костра. Приблизившись к дверям «Алика», на которых туда-сюда каталась девушка, Клим остановился, раздумывая над тем, чем он рискует, если зайдет внутрь. Выяснилось, что ничем. Дождавшись, когда девушка на двери качнется в фазу «открыто», Клим зашел внутрь и остановился, чтобы глаза привыкли к сумраку, а легкие – к табачному дыму.
– А это еще кто? – раздался откуда-то из угла голос.
Клим повернул голову, и в его душе начало что-то ностальгически размякать. За столом, навалившись на него локтями, сидели Подлый Шакал, Заяц, Стакан, Бутылка и, конечно же, Кабан. Ноги сами понесли его к столу. Кто-то пошел к амбразуре за бутылкой, и рядом с Кабаном оказался свободный стул. Клим сел. Кабан, не глядя, придвинул Климу стаканчик с чем-то пахучим и спросил:
– Вернулся?
Клим выпил. Ему налили еще, и он выпил еще. По мере того как он краснел и глаза его начинали шевелиться независимо друг от друга, его узнавали все больше и больше. Наконец Подлый Шакал огласил: