Чего ожидать от совершеннолетия, или верхом на метле
Шрифт:
– Это все, конечно, жуть жутчайшая, – меня передергивает от ужаса. Никогда больше даже к мелкому водоему не подойду. – Но как же стены, потолок и пол в воде? Девочки говорили, что сверху буквально лились потоки.
– Так прямо и лились, – усмехается Игнат. – Было несколько капель и все. Трубу прорвало на верхнем этаже. Трагическое стечение обстоятельств.
– Подожди. Что ты хочешь этим сказать? Что Параскевья тут ни при чем.
В груди поднимается волна возмущения. Я чувствую гадкий след Параскевьи во всем, что случилось. Не знаю, как, но чувствую и все.
– Еще как причем, – скрипнув зубами, отвечает мой собеседник. – Я просто хочу тебе показать, что она не всесильна. И через мою защиту ей вряд ли пробраться. Да и в Окнах ты тоже в безопасности.
Эти слова успокаивают. Я даже и не подозревала, в каком напряжении находилась все эти дни, подспудно ожидая нападения старухи. Но внезапно я понимаю, что это не все, что меня беспокоило. Есть кое-что не менее важное.
– Она ведь тоже водяная ведьма, да? – переспрашиваю, хотя и сама прекрасно знаю ответ на этот вопрос. – Такая же, как и я?
Глава 25
– Нет, не такая, – почему-то злится Игнат. – Она злобная жуткая тварь, в которой никогда не было ничего человеческого. А ты… – его взгляд мельком скользит по моему лицу и снова возвращается к дороге. – Ты светлая. Добрая. Бескорыстная.
– Ты, правда, так думаешь? – мое удивление просто безгранично. Доселе колдун меня комплиментами не баловал, скорее наоборот, ворчал вечно недовольный всем, что я делаю. – Честное слово?
– Да, правда, – твердо кивает он. – И не только я. Твоя наставница так думает, Касл, Максим. Все, кто тебя хоть чуть-чуть знает, и с тобой общается.
От похвалы довольно краснею, но чувство, которое испытываю оттого, что Игнат прежде всего, назвал себя, приятной сладостью отдается в сердце. Что мне все остальные, когда Он такой меня видит, так обо мне думает… Но внезапная догадка мигом омрачает мою тихую радость.
– Но Игнат, – испуганно шепчу, не в силах сдержать тревогу, стальным обручем сжавшую сердце. – А если я со временем стану такой же? Такой, как Параскевья…
Но колдун лишь хмыкает в ответ.
– Неужели ты не знаешь старую притчу о двух волках? – чуть подумав, спрашивает он.
– О ком? – в первую минуту мне кажется, что я ослышалась. Волки, притчи и Игнат ну никак не вяжутся в моей голове воедино...
– Если верить словам одного древнего мудреца, в душе каждого человека с самого его рождения живут два волка – светлый и темный, добрый и злой, которые каждую минуту ведут между собой непрерывную битву – начинает рассказывать мужчина. – Но побеждает тот, которого ты кормишь…
Колдун кидает на меня испытывающий взгляд.
– А вдруг… – сомневаюсь я. Притчи притчами, но живем-то мы в реальном мире...
– Не будет никаких вдруг, – отрезает Игнат. – Только тебе решать, кем быть! На это не могут повлиять ни я, ни Параскевья, ни Маша, ни Вика, ни судьба. Только ты!
– Но, выходит тогда, Параскевья тоже не совсем плохая, просто она…
– Она “кормила не того волка”... – заканчивает вместо меня Игнат. – Она сделала свой выбор. Вместо того чтобы помогать людям, Параскевья решила всю свою силу и умения использовать во имя власти, денег и вечной молодости. И методы, коими старая ведьма не брезговала, дабы достичь собственных целей, за гранью человеческих законов, законов морали и совести.
На этом наш диалог прекращается, и дорога до самого дома тянется в молчании. Не знаю, о чем думает Игнат. Меня же терзают мысли о том, что судить Параскевью, будучи молодым и полным сил легко. А не стану ли я такой же на склоне лет? Смогу ли я с легкостью расстаться с жизнью, зная, что есть способ этого избежать? Но потом перед моим внутренним взором встают воспоминания обо всех тех девушках, замученных старухой, их глаза полные боли и тоски, изувеченные души, поломанные судьбы. Нет, не смогу я так издеваться над живыми существами, не смогу забрать чужие жизнь и силу…
А затем мои мысли перескакивают на домового. Любопытного друга я себе завела. И полезного, как не крути… Надобно не забыть ему молока налить, когда приедем. И поговорить. Появилась у меня одна идея, которую нужно подтвердить. Но она слишком рискованная и безрассудная, при чем настолько, что я и думать о ней в присутствии Игната боюсь – авось узнает, что я задумала.
Ничего удивительного, что к своему грандиозному плану я приступаю, когда твердо убеждаюсь, что колдун дрыхнет без задних ног. Видимо, не простой у него сегодня день был. Даже во сне с его лица не исчезает угрюмая складка между бровями, а губы напряженно сжаты. На самом деле я прокралась к нему в спальню, дабы удостоверится, что он действительно глубоко нырнул в царство Морфея и в ближайшее время не проснется, но отказать себе в удовольствии в подробностях рассмотреть мужчину не могу.
И как я раньше не замечала, что он настолько привлекателен? Вернее замечала, но как-то отстраненно, словно со стороны. Теперь же от простого взгляда на колдуна, я чувствую, будто мое сердце охватывает жаркий огонь, а руки сами тянутся дотронуться до гладкой кожи плеч, провести по мускулистой груди, поправить упавшую на лоб прядь густых волос. Я в последний момент отдергиваю своевольную конечность и даже прячу руки за спину, чтобы неповадно было. Я здесь не за тем, чтобы слюной истекать, как безмозглая идиотка, при виде мужика полуобнаженного. У меня дело есть. Спит? Внимательно всматриваюсь в знакомые черты. Спит… Вот и ладненько.
Тихонько выхожу на кухню и, достав из холодильника пакет с молоком, наливаю полную чашку любимого напитка домового, добавив к нему на блюдечке еще и специально заготовленное для него овсяное печенье.
– Домовой, ей! Ты тут? – едва слышно зову, уверенная, что дух меня и так услышит.
– Да, хозяйка, – почти сразу же раздается знакомый голос.
– Угощайся, – отворачиваюсь к окну, так, чтоб у друга и мысли не возникло, что я могу за ним подглядывать.
– Спасибо, хозяйка, – тут же благодарит дух и принимается с аппетитом почавкивать и прихлебывать. Голодный, видать.