Чего стоит Париж?
Шрифт:
– Сын мой! – Голос брата Адриэна вывел меня из задумчивости. – Мне досадно отвлекать вас от размышлений, надеюсь, благочестивых, но прошу вас, поглядите сами – впереди патруль.
Я посмотрел туда, куда указывал монах, и со смешанным чувством радости и тревоги убедился в безошибочности поставленного им диагноза. Полтора десятка шевальжеров, одетые в цвета Лотарингского дома, двигались нам навстречу, приспустив пики и перестраиваясь на ходу в колонну по двое. Что ж, несомненно, такого приема следовало ожидать. Мы находились на территории противника, и было бы странно встретить здесь стрельцов московского царя Ивана
С другой стороны, подобная встреча недвусмысленно говорила о том, что Шалон совсем близко. Не далее полутора лье. Дальше подобные разъезды высылать смысла не имело. Вестовой на галопе должен достичь городских ворот за считанные минуты. Иначе можно и коня загнать, и о приближении врага не сообщить.
– Молчите, мсье. Не говорите ничего. – Жозефина отдернула кожаный занавес, скрывавший от посторонних глаз происходящее в возке. – Вы наемник из Штирии и плохо понимаете наш язык. Мы сами все устроим. – Она высунулась наполовину из окошка, давая возможность платью натянуться так, что тяжелые полушария ее грудей, и без того слабо скрываемые нескромным декольте, показались во всей красе, чудом не вываливаясь наружу. – Виват, господа! – радостно завопила Жози так, что можно было решить, будто весь этот чуть был проделан нами с одной лишь целью: воочию узреть приближающийся разъезд. – Мадемуазель! Посмотрите, какие бравые рыцари!
Между тем «бравые рыцари», обогнув экипаж с двух сторон, замкнули кольцо, пропуская вперед усача-капрала, явно главного Роланда этого славного войска.
– Кто такие? Куда держите путь? – не отрывая целеустремленного взгляда от соблазнительного выреза платья, сурово вопросил капрал, сдвигая брови, чтобы придать масленому взгляду грозную видимость серьезности.
– Мой капитан! – с придыханием проговорила ценительница рыцарской доблести, и ее многообещающий взгляд скользнул по лицу, плечам, бедрам и ногам доморощенного Тристана. – Я так счастлива видеть перед собой столь высокий образец мужественности! Какой вы, должно быть, сильный и опытный… воин! – Она томно вздохнула, мечтательно опуская веки, опушенные длинными темными ресницами.
Капрал ощутимо почувствовал, как неведомая сила приподнимает его в седле.
– Кхм, – прочистил горло ветеран. – Мадам! Все же, куда вы держите путь?
– Мадемуазель, – проворковала Жозефина, преданно глядя в глаза всадника. – Мы едем в Шалон. Я буду совсем рядом с вами. Совсем рядом. Моя хозяйка – благородная госпожа д'Отремон, придворная дама свиты Маргариты Валуа. Так что я буду очень близко.
– А-а-а? – Усач-командир, пытаясь все еще держать марку перед своими подчиненными, из последних сил оторвал взгляд от вздымающихся прелестей Жозефины и подозрительно уставился на меня. – А ваши спутники? Они добрые католики?
Должно быть, на самом деле его вопрос мог означать следующее: «А этот разряженный хлыщ с висячими усами – не твой ли любовник?»
– Что вы, брат Адриэн – сама святость! Он духовник моей госпожи. А это? Это Ганс. Он почти не говорит по-французски. Ганс нас охраняет.
– Он один? – удивился «рыцарь девичьих грез» Жози. – Всего лишь один всадник?
– О нет, что вы! Их было шестеро и еще пять слуг да две камеристки моей госпожи – Клер и Жаклин. Но вчера вечером на нас напали разбойники. Это было так ужасно! Столько убитых, везде кровь! Я так боялась, так боялась! Просто какое-то светопреставление! Моя бедная госпожа до сих пор вся в слезах! Удивляюсь, как нам удалось вырваться!
– Эй, парень! – на довольно сносном немецком бросил мне капрал. –
– Из Штирии, из Оссемюнда, – нимало не задумываясь, выпалил я на чистейшем немецком. К немалому своему удивлению. Никогда бы не подумал, что владею этим языком.
Начальник разъезда удовлетворенно кивнул головой.
– Мой капитан! – Жозефина не замедлила вновь переключить на себя внимание шевальжера, не давая затянуться нежелательной беседе. – Смею ли я надеяться, что вы не оставите нас вот так вот одних, на дороге? Мы так напуганы! Эти ужасные злодеи! Прошу вас, мсье. – Она по-русалочьи распахнула голубые глаза, демонстрируя невесть откуда взявшиеся слезинки в их уголках. – Не оставляйте нас одних! Вы такой сильный и отважный…
– Кхм. Что вы, мадемуазель! – Бравый служака подкрутил ус. – Вы под нашей охраной. – Он скомандовал разъезду продолжать движение и, отобрав из него пятерых шевальжеров, пристроился впереди возка.
– Благодарю вас, мсье, вы истинный рыцарь! – напутствовала его хозяйка «Шишки». – Моя госпожа непременно упросит сестру своей госпожи – супругу вашего герцога, очаровательную Клод Валуа, сделать вас коронелем.
Лицо будущего коронеля просияло как новенький ливр, и он отсалютовал возку своей благодетельницы пикой. Похоже, вопрос проверки в воротах Шалона был решен. Теперь «благородной госпоже д'Отремон» осталось устроиться на службу к Марго, остальное было уже моей заботой.
Ну отчего, спрашивается, вдруг новоявленной королеве Наваррской, живущей из милости в гостях у сестры, не принять под покровительство бедную сироту? Впрочем, не такую уж и бедную. Наследницу знатнейших родов юга Франции.
В любом случае Шалон был уже совсем близок, и до выяснения, пан или пропал, оставалось совсем немного времени. Чтобы отвлечься, я отбросил мысли о предстоящей встрече и занялся проблемой куда менее важной, но все же небезынтересной – познаниями в иностранных языках. Ситуация складывалась довольно странная: стоило мне пожелать заговорить на любом из языков, название которых было мне известно, – и слова рекою готовы были сорваться с языка так, точно всю жизнь я только и разговаривал на наречии, все равно, будь то горных басков или степняков-скифов. Не удержавшись, я вызвал Лиса:
– «Рейнар, тебе, случайно, не известно, сколькими языками я владею?»
– «Тю, вот ты дал!» – с нескрываемым удивлением ответил д'Орбиньяк, – «У тебя ж система „Мастерлинг“! Ты владеешь всеми языками, в которых используются слова. Я тебе этого объяснить не могу. Там какие-то вербные модуляции, структурная лингвистика. Короче – темный лес».
– «Вербальные», – поправил я.
– «Шо „вербальные“?»
– «Модуляции – вербальные, а не вербные».
– «Точно. А ты откуда знаешь?»
– «Ну-у-у… Мне так кажется».
– «Правильно кажется. Ладно, не мешай. У меня тут собеседник образовался».
Только тут я отметил, что Лис уже не на дороге и тем паче не в корзине, а во дворе замка, причем одетый, как подобает расторопному слуге средней руки аристократа: добротно, по моде прошлого сезона и наверняка с чужого плеча.
– Мсье, мсье! – завопил Рейнар, бросаясь наперерез какому-то дворянину в ливрее Гизов, пересекавшему в этот момент двор. – Прошу простить меня, ваша честь. Я слуга его милости барона Этьена де Ле Дег Турнея из Жизора. Хозяин послал меня вперед узнать, готовы ли комнаты для него и его людей. – Произнося эти слова, Лис согнулся едва ли не пополам, прикрывая лицо сорванной с головы широкополой шляпой. – Не подскажете, мессир, где мне искать их покои?