Чехия. Биография Праги
Шрифт:
Йозеф Добровский (1753–1829) был выдающимся филологом, литературоведом и историком, основоположником славянского языкознания. Он изучал древние памятники славянской письменности как в Чехии, так и в других странах, включая Россию. Пользовался покровительством и дружбой графа Ностица, известного пражского мецената, выручавшего его в трудные моменты жизни. Заслуги Добровского огромны: он опубликовал очерки по истории чешского языка и литературы, составил грамматику и другие учебники, и на его трудах выросло целое поколение просветителей, включая Юнгманна. Свои работы Добровский писал на немецком и латыни; существует лишь несколько его статей, написанных на чешском.
Йозеф Юнгманн (1773–1847) — еще один крупный филолог-славист, ученик Добровского. Он также прославился как литератор, составитель весьма объемного чешско-немецкого словаря и автор других впечатляющих трудов — например, по истории чешской литературы. Со временем он стал деканом, а потом и ректором Пражского университета и пользовался огромным уважением коллег.
Вацлав Ганка (1791–1861) — чешский филолог и поэт, близкий к окружению Юнгманна. С ним связана интересная история, и мы ее непременно расскажем чуть позже, в главе о пражских писателях.
Франтишек Палацкий (1798–1876) — «отец чешской историографии», создатель первых научных трудов по истории чешского народа и Чешского королевства, специалист по эпохе гуситского движения. В его честь в Праге названы мост и площадь неподалеку, где стоит памятник Палацкому. Он был также активным политиком, что доставляло ему изрядные неприятности со стороны властей, Палацкий даже был вынужден на время покинуть Чехию. Палацкий — очень крупная фигура среди ученых-славистов, он бывал в Москве, и его творческое наследие изучается практически повсюду, в том числе и в современной России. В 1831 году он создал при Чешском национальном музее в Праге знаменитое культурно-просветительское общество, которое вошло в историю под названием «Матица чешская». Любопытно, что каждая часть труда всей его жизни, пятитомной «Истории народа чешского в Чехии и Моравии», над которым ученый работал целых сорок лет, вначале выходила на немецком языке и лишь затем переводилась на чешский. Увы, это была обычная ситуация для тех времен: так, большая часть либретто опер Сметаны тоже писалась на немецком, и на этом же языке артисты изначально пели свои арии.
Йозеф Шафарик (1795–1861) также занимался историей славянских языков и литератур и был близок к Юнгманну. В 1839 году Шафарик был удостоен почетного звания иностранного члена-корреспондента Петербургской Академии наук.
Ян Коллар (1793–1852) и Франтишек Ладислав Челаковский (1799–1852) — выдающиеся чешские поэты, одни из первых, творивших на родном языке.
Нетрудно заметить, что практически все эти деятели культуры родились в конце XVIII века, активно трудились в первой половине XIX столетия и дожили до чешской революции 1848–1849 годов (все, за исключением Юнгманна, игравшего в их среде роль патриарха). Их идеи были восприняты следующим поколением, среди представителей которого встречались такие яркие фигуры, как Франтишек Ладислав Ригер (1818–1903) и прожившие, к сожалению, очень недолго Карел Гавличек-Боровский (1821–1856) и выдающийся поэт Карел Гинек Маха (1810–1836). Ригер, ближайший соратник и родственник Палацкого, известен своей политической деятельностью, а также тем, что издавал в 1858–1874 годах первую чешскую энциклопедию. Гавличек-Боровский, политик и публицист, был одним из основателей чешской журналистики, редактором газеты «Пражски новины» и других изданий. Он два года прожил в Москве, хорошо знал русский язык, переводил Гоголя.
К этим лидерам чешского Возрождения примыкала все возрастающая когорта писателей, художников, скульпторов, музыкантов и артистов. Бесспорно, девятнадцатый век был щедр на таланты для Праги и Чехии! Один за другим появляются литераторы, истинные творцы чешского языка: драматург Йозеф Каетан Тыл, романисты Божена Немцова и Алоис Ирасек, поэты Ян Неруда и Сватоплук Чех, а также выдающиеся художники и скульпторы: Йозеф Манес, Йозеф Мысльбек, Микулаш Алеш, Альфонс Муха; их замечательные творения и, в первую очередь, кафедральный собор святого Вита, украсили улицы и площади Праги. Возникла блестящая плеяда чешских композиторов: Бедржих Сметана, Антонин Дворжак, Зденек Фибих, Леош Яначек; их оперы, симфонии и оды звучат в чешских театрах. И, наконец, явился миру Томаш Масарик (1850–1937), философ и гуманист, будущий президент Чехословакии, заслуживший прозвище «отец народа». Всё, буквально всё, началось тогда, в XIX веке, в эпоху Возрождения: национальная литература и живопись, музыка и театр; чешский народ вновь обрел свою историю и язык. Но до чего же это было непросто! Пожалуй, Чехия, как ни одна другая страна, демонстрирует нам, сколь тесно связаны культура и самоопределение нации.
Ну а теперь бросим взгляд на те события, что случились во второй половине XIX века, когда волны Французской революции накрыли всю Европу. Весной 1848 года в Праге состоялся сход чешских интеллектуалов, затем был создан так называемый Святовацлавский комитет, направивший прошение в Вену, к имперскому двору. Требования предъявлялись такие: уравнять в правах чешский и немецкий языки, восстановить целостность Чехии (в составе Австрийской империи страна была расчленена на Богемию, Моравию и Судеты), передать ряд функций местным сеймам, принять Конституцию и ввести конституционное правление. Ответ императора Фердинанда оказался уклончивым; и это (вкупе с, возможно, специально организованными провокациями) вызвало в Праге беспорядки. 12 июля начались кровавые столкновения с солдатами, народ принялся строить баррикады, студенты и прочая молодежь были готовы взяться за оружие. Собственно, такие выступления произошли тогда не только в Праге, но и в других городах империи, включая ее столицу; что же до Венгрии, та уже бурлила как кипящий котел. Командующий расквартированными в Праге войсками, крайне раздраженный этими событиями, велел обстреливать город из пушек и принудил мятежников к сдаче. Тем не менее, было ясно, что Фердинанд V и его министры уже не способны справиться с ситуацией, и 2 декабря 1848 года император отрекся от престола, передав трон и власть своему племяннику Францу Иосифу.
Новый государь вроде бы согласился даровать народам империи Конституцию, и ее даже составили в марте 1849 года, но вскоре император передумал и отменил ее, склонившись к старой и такой притягательной идее абсолютизма. Вслед за этим начались гонения на лидеров всех радикальных партий; свободу печати отменили, были закрыты чешские газеты и журналы, и немецкий язык снова стал единственным государственным (в том числе, в судебной и образовательной сферах).
Любопытно отметить, что чешское общество того времени вовсе не желало окончательно порывать с империей, Чехия не собиралась отделиться и требовала только автономии. Причины подобного поведения понятны: усиление Пруссии и страх быть поглощенными германским миром. Образно говоря, Австрия мнилась чехам собакой, и к тому же больной, тогда как на северо-западе скалил клыки волк, жадный и полный сил. В Венгрии же ситуация была другой: там венгры, жаждущие обрести независимость, бунтовали постоянно. К вызванному этим общему политическому напряжению добавилась война с Францией и Пруссией, которую Австрия проиграла. Желая умиротворить беспокойных венгров, Франц Иосиф даровал им автономию, принял титул венгерского короля и в 1867 году реорганизовал империю, ставшую с этого года на ближайшие пятьдесят лет не Австрийской, а Австро-Венгерской.
Но Чехия от этого ничего не выиграла. Она не рассматривалась как третий равноправный партнер в новом союзе и была по-прежнему раздроблена на три области: Богемию, Моравию и Судеты. И император Франц Иосиф не желал короноваться в Праге короной святого Вацлава и стать чешским государем.
Глава 23
Пражские художества: литераторы
Чешская литература богата и чрезвычайно разнообразна. Чехи — небольшой народ, однако они явили миру все богатство литературных жанров, от социального, исторического и приключенческого романов до великолепных образцов поэзии, от гротеска и фантастики до научно-популярных книг. Среди чешских литераторов есть авторы высочайшего уровня, к числу которых, безусловно, относятся Божена Немцова, Алоис Ирасек, Ярослав Сейферт, Франц Кафка, Ярослав Гашек, Карел Чапек. Имеются и другие, не гении, однако по справедливости заслужившие мировую известность: например, Ганзелка и Зикмунд или Милослав Стингл.
Так как Прага — интернациональный город, где обитали на протяжении веков чехи, немцы, евреи и пришельцы из других стран, где литература творилась на разных языках и зачастую является сплавом различных культур, возникает вопрос: каких писателей считать чешскими? Простейшим ответом будет такой: тех, которые творили на чешском языке. Мы, однако, считаем эту позицию слишком примитивной и не отвечающей реальности. В культурном пространстве любого народа имеются различные способы отражения его самобытности, его взгляда на мир — литература, музыка, живопись, ваяние, театральное искусство. Это отражение, эта неизбежно довлеющая над творческой личностью поэтика природы, обычаев, прошлого и, разумеется, конкретная ситуация настоящего важнее, чем сюжет картины, язык произведения или музыкальные мотивы. Если взглянуть на проблему с такой точки зрения, то Карл Брюллов и Исаак Левитан — великие русские живописцы, Владимир Набоков, творивший с 1937 года только на английском, — выдающийся русский писатель, а Бернхард Гржимек и Райнер Мария Рильке, хоть и родились на чешской земле, принадлежат германской вселенной. А вот немецкоязычный еврей Франц Кафка — чешский писатель, ибо то, что он поведал миру, родилось в душе пражанина.
Конечно, мы не сможем рассказать здесь обо всех писателях и поэтах Праги, начиная с Яна Амоса Коменского. Мы коснемся лишь самых значительных личностей, и первой из них будет Божена Немцова (1820–1862).
Нечасто бывает, чтобы у истоков той или иной современной национальной литературы стояла женщина, но у чехов произошло именно так. Божена (Барбара) Немцова, урожденная Новотна, появилась на свет в Вене, а когда ее мать вышла замуж за Иоганна Панкла, малышке тоже сменили фамилию на Панклова. Родители будущей писательницы отнюдь не принадлежали к высшему обществу: мать ее была прислугой, а отчим — кучером. Происхождение Божены не совсем ясно; некоторые исследователи полагают, что она была незаконнорожденной дочерью знатной дамы, княгини Екатерины Заганьской или ее сестры Доротеи, и супруги Панкловы лишь удочерили девочку.