Чехословацкая повесть. 70-е — 80-е годы
Шрифт:
— Может, она ее и чистит, — подавленно сказала Итка. — Может, она вообще все успевает. В квартире у нее, безусловно, лучше, чем у нас… Ты все равно ведь думаешь, что я могла бы успевать больше…
Я остановился и взял ее за плечи:
— Итка, уж не развился ли у тебя от этих светских гусынь какой-то комплекс?..
Она не отвечала. Стояла передо мной, опустив голову. Я поднял ее лицо за подбородок — из глаз скатились две слезы.
— Кажется, еще немного — и кто-нибудь из них сел бы тебе на колени…
— Ты бы мне этого не пожелала? — сделал я попытку пошутить.
Уголки
— Да что с тобой, скажи на милость?
— Все равно знаю, что все они думали. Тебе нужна не такая жена…
У меня сжалось сердце. Черт дернул принять это приглашение. Я вытер ей глаза:
— Так вот что я тебе скажу: чихать я хотел на всех, кто там был, с Ружичкой в придачу. И ты это прекрасно знаешь! Ну что, по-твоему, стал бы я делать с его расфуфыренной мадамой?
— Что делают с мадамами?
— Мне она не нужна, раз у меня есть ты!
— А зачем еще я тебе нужна?
— Ты — друг. А ни одна из них им стать не могла бы.
Она наконец успокоилась, и, взявшись за руки, мы пошли дальше.
— Тебе бы хоть кабинетик такой, — вздохнула она. — Ты заслужил его больше, чем этот надутый позер.
— Никакого кабинетика мне не надо, достаточно того, что есть. Если уж нам обоим нужно вечером работать, то мне приятнее, когда мы сидим вместе. А тебе разве нет?
— Да, но все-таки Ружичке лучше. У него больше времени.
— Чем у кого?
— Чем у тебя.
— А разве ты не имеешь право на свободное время?
Она молчала. Я вспоминал годы, проведенные с ней вместе. Дома нам никто не помогал, все приходилось делать самим. Но лепта, которую вносил я, всегда была куда скромнее Иткиной. Она всегда старалась сберечь мое время. Мог ли я забывать об этом?
Встряхнувшись, Итка тогда первая пришла в себя. Стала комически изображать художника, который корчил знатока в искусстве и с трубкой в зубах изрекал прописные истины. Копировала томные движения дамы с «бесподобным» лаком на ногтях. С блеском представила хихикающую даму.
— А что, если я сделаю начес? — спросила она, озорно поглядывая на меня.
Я запустил пятерню ей в волосы — она ответила мне тем же и кинулась бежать по тихой ночной улице. Я наконец нагнал ее и на мгновение прижал к себе. Помню, неподалеку был какой-то пьяный; еле ворочая языком, сказал:
— Ну… что… идти-то некуда? Ах, бедные вы, бедные…
— Есть, есть куда!.. — воскликнула со смехом Итка. И мы, схватившись за руки, как сумасшедшие понеслись домой.
Я знаю, у нормальных людей так, наверно, не бывает. Дети уже большие, а мы иногда ведем себя как студенты, сбежавшие с лекции. Должно быть, это оттого, что мы всегда жили точно на бивуаках. Все время что-то наверстывали, писали статьи или книги, перерабатывали учебные пособия — всего не перечесть… Сколько раз говорили друг другу: вот доделаем это и начнем жить как люди! Много раз обещали детям, что поедем с ними к морю, и долго не могли сдержать своего обещания.
А дети быстро стали самостоятельными. Сначала мы отправляли их в школьный лагерь, потом ездили вместе на курорты и наконец побывали за рубежом. На Балтийском море, в Румынии и на Кавказе. Постепенно приобрели все необходимое для таких поездок, всюду заводили друзей. Однажды нас уговорили устроить себе настоящий отпуск и поехать на машине к морю.
С тех пор прошло немало лет, но, кажется, об этом стоит вспомнить. Решили поехать в Югославию. Итка никогда там не бывала, и мне хотелось повозить ее по местам, которые я посетил в студенческие годы. Со мной тогда учился один серб, очень веселый парень, хорошо говоривший по-чешски. Мы с ним решили организовать экскурсию для студентов. Помню, их тогда записалось всего несколько человек, остальное составили преподавательницы и еще какие-то лица, не имевшие средств на индивидуальную поездку. Двинулись прямо на юг — к Цавтату и дальше, к Будве.
Уже сама узкоколейная дорога до Дубровника проходила по изумительно живописным местам. Потом плыли на пароходе. На всем пути к Цавтату тянулись вдоль реки красивые скалистые берега. Тогда там еще было мало туристов. Единственная небольшая гостиница вместила лишь нескольких из нашей группы, остальных расселили по частным домам. Станко Петрович — так звали нашего однокашника из Югославии — обо всем для нас договаривался, торговался, когда закупал продукты на рынке, как тогда было принято, — благодаря ему наша поездка удалась на славу.
Из-за одних только моих рассказов Итке хотелось посмотреть эту страну. Мы оформили все документы, но в клинике был завал работы, пришлось несколько раз откладывать отъезд. Дети решили собрать нас в дорогу. Убедили взять с собой палатку — ведь жить в гостинице не так интересно. Не забыли ни одной мелочи: спальные мешки, одеяла, посуду, ложки, вилки…
— Не понадобится — неважно, — говорили они, — в машину все войдет, вас только двое. А если что-нибудь забудете, вам может этого потом недоставать.
Забавно было, что они держались с нами как заправские путешественники. Сложили приготовленные вещи в кучу и уехали на каникулы, потому что наступило лето.
Как раз в это время вернулся из отпуска Вискочил. Он тоже был с женой в Югославии и даже приобрел по этому случаю новый, полностью оснащенный прицеп. Когда узнал, куда мы собираемся, предложил одолжить у них на эту поездку его «караван».
Сначала я отказался. Я никогда не ездил с прицепом — боялся, как бы чего не повредить. Да и вообще у нас уже все наготове — прекрасно обойдемся и так. Он и слышать ничего не хотел. Зашел к Итке, начал подбивать на эту авантюру и ее.
— Ни от кого не будете зависеть, — говорил он, — в Югославии хорошие кемпинги, подключите там электричество, можно пользоваться холодильником. Это же так удобно!
Первой начала поддаваться Итка:
— Может, и правда рискнуть? Наверно, в этом что-то есть. Палатка очень маленькая, а возвращаться каждый день в гостиницу тоже не мед…
Вискочил и жена его невероятно обрадовались. Пригласили к себе, надавали массу проспектов, пометили на карте наиболее удобные места для остановок… Не знаю, почему они так рьяно убеждали нас взять этот прицеп. Мы сидели у них, попивая коньяк, а они говорили: