Чехов Том четвертый
Шрифт:
«Много таинственного и… страшного в природе… - размышлял Ваксин, ложась под одеяло.– Страшны не мертвецы, а эта неизвестность…»
Пробило час ночи. Ваксин повернулся на другой бок и выглянул из-под одеяла на синий огонек лампадки. Огонь мелькал и еле освещал киот и большой портрет дяди Клавдия Мироныча, висевший против кровати.
«А что, если в этом полумраке явится сейчас дядина тень?– мелькнуло в голове Ваксина.– Нет, это невозможно!»
Привидения - предрассудок, плод умов недозрелых, но, тем не менее, все-таки Ваксин натянул на голову одеяло и
«Черт знает что… Боишься, словно маленький… Глупо!»
«Чик… чик… чик», - стучали за стеной часы. В сельской церкви на погосте зазвонил сторож. Звон был медленный, заунывный, за душу тянущий… По затылку и по спине Ваксина пробежали холодные мурашки. Ему показалось, что над его головой кто-то тяжело дышит, точно дядя вышел из рамы и склонился над племянником… Ваксину стало невыносимо жутко. Он стиснул от страха зубы и притаил дыхание. Наконец, когда в открытое окно влетел майский жук и загудел над его постелью, он не вынес и отчаянно дернул за сонетку.
– Деметрий Осипыч, was wollen Sie?* - послышался через минуту за дверью голос гувернантки.
____________________* что вы хотите? (нем.).
– Ах, это вы, Розалия Карловна?– обрадовался Ваксин.– Зачем вы беспокоитесь? Гаврила мог бы…
– Хаврилу ви сами в город отпустил, а Глафира куда-то с вечера ушла… Никого нет дома… Was wollen Sie doch?*
____________________* Что же вы хотите? (нем.).
– Я, матушка, вот что хотел сказать… Тово… Да вы войдите, не стесняйтесь! У меня темно…
В спальную вошла толстая, краснощекая Розалия Карловна и остановилась в ожидательной позе.
– Садитесь, матушка… Видите ли, в чем дело… - «О чем бы ее спросить?» - подумал Ваксин, косясь на портрет дяди и чувствуя, как душа его постепенно приходит в покойное состояние.– Я, собственно говоря, вот о чем хотел просить вас… Когда завтра человек отправится в город, то не забудьте приказать ему, чтобы он… тово… зашел гильз купить… Да вы садитесь!
– Гильз? Хорошо! Was wollen Sie noch?*
– Ich will…* Ничего я не will, но… Да вы садитесь! Я еще что-нибудь надумаю…
____________________* Что вы еще хотите? (нем.).
* Я хочу… (нем.).
– Неприлишно девице стоять в мужчинской комнат… Ви, я вижу, Деметрий Осипыч, шалюн… насмешкин… Я понимай… Из-за гильз шеловека не будят… Я понимай…
Розалия Карловна повернулась и вышла. Ваксин, несколько успокоенный беседой с ней и стыдясь своего малодушия, натянул на голову одеяло и закрыл глаза. Минут десять он чувствовал себя сносно, но потом в его голову полезла опять та же чепуха… Он плюнул, нащупал спички и, не открывая глаз, зажег свечу. Но и свет не помог. Напуганному воображению Ваксина казалось, что из угла кто-то смотрит и что у дяди мигают глаза.
– Позвоню ей опять, черрт бы ее взял… - порешил он.– Скажу ей, что я болен… Попрошу капель.
Ваксин позвонил. Ответа не последовало. Он позвонил еще раз, и словно в ответ на его звон, зазвонили на погосте. Охваченный страхом, весь холодный, он выбежал опрометью из спальной и, крестясь, браня себя за малодушие, полетел босой и в одном нижнем к комнате гувернантки.
– Розалия Карловна!– заговорил он дрожащим голосом, постучавшись в дверь.– Розалия Карловна! Вы… спите? Я… тово… болен… Капель!
Ответа не последовало. Кругом царила тишина…
– Я вас прошу… понимаете? Прошу! И к чему эта… щепетильность, не понимаю, в особенности, если человек… болен? Какая же вы, право, цирлих-манирлих. В ваши годы…
– Я вашей жена буду говорил… Не дает покой честный девушк… Когда я жил у барон Анциг и барон захотел ко мне приходить за спишки, я понимай… я сразу понимай, какие спишки, и сказала баронесс… Я честный девушк…
– Ах, на какого черта сдалась мне ваша честность? Я болен… и капель прошу. Понимаете? Я болен!
– Ваша жена честный, хороший женщин, и вы должны ее любить. Ja!* Она благородный! Я не желай быть ее враг!
____________________* Да! (нем.).
– Дура вы, вот и все! Понимаете? Дура!
Ваксин оперся о косяк, сложил руки накрест и стал ждать, когда пройдет его страх. Вернуться в свою комнату, где мелькала лампадка и глядел из рамы дядюшка, не хватало сил, стоять же у дверей гувернантки в одном нижнем платье было неудобно во всех отношениях. Что было делать? Пробило два часа, а страх все еще не проходил и не уменьшался. В коридоре было темно и из каждого угла глядело что-то темное. Ваксин повернулся лицом к косяку, но тотчас же ему показалось, что кто-то слегка дернул его сзади за сорочку и тронул за плечо…
– Черт подери… Розалия Карловна!
Ответа не последовало. Ваксин нерешительно открыл дверь и заглянул в комнату. Добродетельная немка безмятежно спала. Маленький ночник освещал рельефы ее полновесного, дышащего здоровьем тела. Ваксин вошел в комнату и сел на плетеный сундук, стоявший около двери. В присутствии спящего, но живого существа он почувствовал себя легче.
«Пусть спит, немчура… - думал он.– Посижу у нее, а когда рассветет, выйду… Теперь рано светает».
В ожидании рассвета, Ваксин прикорнул на сундуке, подложил руку под голову и задумался.
«Что значит нервы, однако! Человек развитой, мыслящий, а между тем… черт знает что! Совестно даже»…
Скоро, прислушавшись к тихому, мерному дыханию Розалии Карловны, он совсем успокоился…
В шесть часов утра жена Ваксина, воротившись от Троицы и не найдя мужа в спальной, отправилась к гувернантке попросить у нее мелочи, чтобы расплатиться с извозчиком. Войдя к немке, она увидала картину: на кровати, вся раскинувшись от жары, спала Розалия Карловна, а на сажень от нее, на плетеном сундуке, свернувшись калачиком, похрапывал сном праведника ее муж. Он был бос и в одном нижнем. Что сказала жена и как глупа была физиономия мужа, когда он проснулся, предоставляю изображать другим. Я же, в бессилии, слагаю оружие.