Чехов. Книга 2
Шрифт:
— А чего нет? Так и спросить можно. Ее ж давно уже хрястнули, и наверняка она захочет об этом поговорить. Может даже будет довольна, что вы такой вежливый и поинтересовались ентим случаем. Ее ж никто другой не спросит.
— Фома, вот я иногда думаю, что ты такой умный и разумный…
— Спасибо. Мне приятно, что вы заметили, что я такой, — заключил парень и продолжил, как ни в чем ни бывало. — А заодно можно спросить у ентой дамы, что за дверка в подвале у северной стены. И куда она ведет.
— Что? — удивился я.
— Дверка там есть чуть ниже моей головы. И я не смог ее отпереть. Вы бы спросили у своего счетовода, может там кладовка какая или еще чего важное.
— Хорошо, обязательно уточню.
Машина въехала в арку двора, и Фома высадил меня у крыльца офиса.
— Я в торговые ряды пойду. Куплю нам фруктов свежих. Арина Родионовна бледновата, и ей наверняка яблоки полезны будут, — сообщил помощник. — Если нужен буду — звоните.
— Договорились, — ответил я и вошёл в приемную., где меня ждал сюрприз.
На диванчике сидело двое парней. Одного из них я узнал сразу: тот самый Гордей, которого я не так давно вызволил из острога. Только на лице парня красовалось несколько свежих кровоподтёков, оставленных, скорее всего, во время драки с черносотенцами в острожном дворе.
А вот второй гость вызвал у меня интерес. Высокий, коротко стриженый, тощий как щепка, в длинном, до пола плаще, из кармана которого торчал край красной тряпки. У подлокотника диванчика стояла трость с набалдашником в виде черепа. В нем было что-то чужое. Будто парень был не из Петрограда. И даже не из Российской Империи.
Гости пили чай и вели себя вежливо. Но несмотря на это, сидевшая в кресле секретаря Арина Родионовна выглядела немного взволнованной и то и дело косились на гостей.
Входная дверь за моей спиной захлопнулась, и парни мигом обернулись. Тощий глянул на Гордея, и парень кивнул.
— Мастер Чехов, — тощий отставил чашку с недопитым чаем и встал с дивана. — Простите, что не могу снять шляпу, как того требует этикет. Находиться в помещении в головном уборе — признак дурного тона.
Его голос был тихим и будто бы вкрадчивым. Но настраивал на дружеский лад. И я удивлённо поднял бровь. Парень явно был аристократом и изъяснялся чисто, без просторечного диалекта.
Заметив, мое удивление, гость улыбнулся от уха до уха, отчего стал больше походить на добродушную лягушку:
— Простите, где мои манеры, — словно извиняясь произнес он, шагая ко мне и протягивая руку. — Меня зовут Рипер. Мне больше нравится имя Мейхем, но увы, так назвали одного моего дальнего родича. Он был старшим в семье. И чтобы нас не путали, мне досталось это имя.
Последние слова он произнес с явным сожалением.
— Красивое имя, — оценил я, пожимая протянутую ладонь.
— Я старший брат «Сынов». И приехал к вам лично, чтобы выразить благодарность за то, что вы вытащили моего младшего непутёвого братца из острога, — продолжил Рипер. — Ваш любезный секретарь разрешила нам подождать вас в офисе. И даже угостила вкусным чаем.
Гордей поднялся на ноги и подошёл ко мне. Коротко с уважением поклонился:
— Благодарствую, мастер, что не позволили меня на каторгу окоянную сослать, — произнес он. — Оно ведь одно, когда за дело сидишь. Ну совершил чего, например. А другое — когда без вины.
Рипер недовольно поморщился:
— Гордей, твой просторечный диалект режет слух мастеру Павлу Филипповичу. И ввергает меня в шок. Где твои манеры?
Он обернулся к парню и тот потупился:
— Простите, мастер, все не привыкну никак.
— Вот так, — вздохнул Рипер. — Учишь их, учишь, тратишь силы, а они забывают. Впрочем, я их не виню. Бастарды из приютов, сами понимаете какое образование им могут дать заведения Синода, порядки в которых мало чем отличаются от каторги для малолетних преступников. Повадки и диалект не вытравить.
— Я вполне спокойно отношусь к просторечному говору, — успокоил я гостя.
— Вы великой доброты человек, мастер Чехов, — ответил Рипер, и как мне показалось, в его голосе прозвучало уважение. — Аристократ, который защищает права простолюдинов. В городе уже много про вас говорят. Особенно на рабочих окраинах.
— Пустое, — отмахнулся я. — Все ради того, чтобы заработать себе имя. Потом я стану таким же снобом, как и остальные аристократы.
Рипер рассмеялся:
— Отличная шутка, мастер, — ответил он и достал из внутреннего кармана пиджака конверт. — Держите. Заявление об оказанной помощи мы уже составили. И передали вашему секретарю.
Он взглянул на Арину Родионовну, и девушка поспешно кивнула.
— Что это? — уточнил я, с сомнением глядя на конверт.
— Знак благодарности, — просто ответил парень.
Я взял конверт. Открыл его. Быстро пересчитал рубли с изображением Павла и красные пятирублевые «Константиновские» купюры. И протянул деньги обратно.
— Мою работу мне оплатит министерство. К тому же пятьсот рублей стоят часы адвоката с именем. И даже такой вряд ли запросит такую суммму за два дня работы.
— Ну, не каждый адвокат с именем взялся бы защищать бастарда из «Сынов», — возразил Рипер. — И не каждый догадался бы до такой хитрой схемы. Признаться, я был весьма впечатлён. Так красиво все провернуть… мое уважение. Жаль мне не удалось посмотреть на представление в кабинете Иванова лично. Я люблю хорошие представления. Порой и сам принимаю в них участие. Глаза мужчины мечтательно заблестели, но он тут же пришел в себя и откашлялся.
– Так что заберите конверт, господин Адвокат. Проделанная вами работа стоит каждого рубля. И эти деньги не обязывают вас к дальнейшему сотрудничеству. Я не пытаюсь купить вашу лояльность, мастер.