Чехов
Шрифт:
— Сейчас палата рассортирует заявки, направит их по кабинетам, — ответил я. — А дальше…
— Можно войти, барин?
Мы обернулись. В дверях, переминаясь с ноги на ногу, стоял парень в застиранном рабочем костюме и тяжёлых ботинках. В руках гость мял объемную кепку.
— А вот и первый посетитель, — улыбнулся я и встал с дивана. — Арина Родионовна, оформите, пожалуйста, обращение, а я не стану вам мешать и пойду в кабинет.
Девушка кивнула, вынула из стопки чистый лист.
— Прошу, присаживайтесь, — произнесла она мужчине и указала на кресло. — Как вас зовут?
— Феофан, — неуверенно ответил посетитель, и девушка принялась записывать:
— Давайте ордер, — не отвлекаясь от своего занятия, попросила она, и на широком простом лице парня отразилось непонимание.
— Бумагу от палаты, — перефразировала девушка. — Там, где адрес кабинета дали. Вам должны были вручить листок.
— А, да, было такое, — кивнул парень.
Он полез в карман, вытащил сложенный вдвое листок. Положил его на стол:
— Вот.
Я вошёл в кабинет, сел за стол. А через минуту из приемной послышалось:
— Подождите, я передам вашу карточку мастеру Чехову.
Арина Родионовна открыла дверь, вошла в кабинет и положила на стол карточку:
— Феофан Селиванов. Сделки с недвижимостью.
Я кивнул:
— Пусть войдёт.
Арина подошла к порогу и попросила:
— Прошу.
Парень остановился у входа, словно бы не решаясь.
–Да проходите, не бойтесь, — успокоил его я. — Присаживайтесь. Чем быстрее вы изложите суть дела, тем быстрее я постараюсь вам помочь.
Мужик опасливо вошёл в кабинет, сел на краешек кресла, и сбивчиво начал излагать
— Ну, это… в общем была у меня дражайшая тётушка, да преставилась три месяца назад. Так вот, я с ней жил последние дни. Ухаживал за старушкой, помогал ей. А она обещала мне квартирку оставить. Да не успела завещание написать. Померла. А пару дней назад, ко мне люди из управы пожаловали. С требованием квартирку освободить. До выяснения личности и проверки степени родства.
Я вздохнул. По закону чиновники проверяли дальних родственников на предмет общей крови. Такая проверка могла длиться до полугода, и как правило, заканчивалась тем, что степени родства не обнаруживалось. А имущество признавали бесхозным и продавали с торгов Имперского Аукциона.
Покосился на парня. Тот сидел в кресле и все так же мял несчастную кепку. И с надеждой смотрел на меня:
— Я сюда из области приехал полгода тому. Тетушка на работу пристроила. На мануфактуру. А дома заняться нечем, спиваться только.
Полгода — это очень плохо. Если паренек прожил в квартире хотя б пять лет — доказать, что он из родни было проще. Хоть скорее всего и через суд.
— Кем тетушка работала?
— Учетчицей на мануфактуре, куда меня пристроила.
— А родители подтвердить могут, что тетка им родней близкой приходится?
Парень замотал головой:
— Не. Умерли они год тому.
— Соседи могут подтвердить, что вы у тетки полгода жили?
Паренёк немного подумал, затем покачал головой:
— Не. Злые они. Не сошлись мы в общении. Мы с теткой котов двоих дома приваживаем. А соседи против этих самых котов. Нехорошие, в общем. люди. Ненормально, что люди котов не любят.
— Не поспоришь, — вынужден был согласиться я.
Осталось последнее, и я тяжело вздохнул. К этому методу мне прибегать не хотелось. Но видимо других вариантов нет.
— Как тетку звали?
— Тихомирова Елена Анатольевна.
— Отлично. Сидите здесь, никуда не уходите, — попросил я и указал в угол кабинета, где тут же появились два зубастых пня с горящими красным огнём глазами.
Парень со страхом покосился на них, но к его чести не вскочил и не бросился прочь. Я же откинулся на спинку кресла и сложил ладони в молитвенном жесте. Закрыл глаза.
Послышались шепотки. Сперва слабые, едва различимые. Они усиливались, становились громче. Воздух вдруг стал холодным, по коже пробежали мурашки, и я поёжился от сильного озноба. Но холод говорил, что я попал в нужное место. Глубоко вздохнул и открыл глаза. Мир вокруг меня сменил декорации.
Я стоял на балкончике, а подо мной был огромный зал, словно бы вокзальный, заполненный людьми разного возраста. Толпа мерцала, будто растворяясь в мешанине других людей, и потом появлялась вновь. Призраки стояли и смотрели на большие табло, на котором беззвучно менялись имена. Шепот становился почти невыносимым для слуха, а потом смолкал. Казалось, будто огромная ленивая волна набегала на берег, перебирала мелкие камни, перетирая их между собой, а потом уходила прочь.
— Мне нужна Елена Анатольевна Тихомирова. Место смерти — город Петроград, мир Фронтира, — сказал я, обращаясь к толпе. И тысячи глаз уставились на меня.
— Есть здесь такая?
Несколько секунд в зале ничего не происходило. А затем, из толпы вышла пожилая женщина в черном платье:
— Я, — тихо произнесла она.
— Петроград, Фронтир? — уточнил я, и гражданка кивнула.
— Идёмте со мной, — произнес я, приготовив знак подчинения. Но женщина покорно подошла ко мне, взяла меня под локоть, и кожу обожгло ледяным холодом.
Я провёл свободной рукой в воздухе, образуя портал, в котором показался адвокатский кабинет. Шагнул в него, утягивая женщину за собой. И в тот же момент резко открыл глаза. Шумно втянул воздух, словно только что всплыл с большой глубины. Взглянул на бледного как лист бумаги парня, который сидел напротив меня. Зябко поёжился: в комнате стало холодно. И с трудом ворочая языком, уточнил, указывая на висевшего рядом со столом призрака:
— Она?
Парень сглотнул и кивнул.
— Значит, не ошибся, — выдохнул я и глухо спросил у женщины:
— Елена Анатольевна, вы узнаете этого человека?
Женщина присмотрелась к сидевшему в кресле и обернулась ко мне:
— Узнаю, как же не узнать? Племянник это мой. Феофан.
— Ага. Он у вас жил?
— Да и сейчас живёт поди, — подтвердила женщина.
— И вы ему ее оставили?
— Ну не Империи же? — вопросом на вопрос ответила Елена Анатольевна. — Хрен им, чиновникам.