Чекист
Шрифт:
— Чого блукаешь? — В голосе его слышалась тревога.
Ничего другого не оставалось, как только ответить:
— Душно там, тут лягу.
Проклиная себя, Медведев забрался в свою повозку и, зарывшись в сено, укрылся с головой.
Некоторое время он лежал неподвижно, прислушиваясь. Хлопец, топоча сапогами, кружил по двору. Вскоре Медведев стал различать неясный шум, который все приближался и нарастал. Неопределенное тревожное движение поднялось вокруг. Потом выделился конский топот. Он затих у самого хутора. Густую тишину прорезал
2
Варта — стража (укр.)
Дикий вопль вырвался из хаты, что-то с грохотом и звоном опрокинулось, с визгом отлетела дверь. Шумно дыша, кто-то бежал прямо к его повозке. Медведев сбросил с головы полушубок, поймал в кармане широких штанин пистолет, напрягся, готовясь к прыжку. Повозка дрогнула. Он увидел локти и широкую спину прислонившегося человека. Потом послышались шаги. Грудной женский голос напевно, с усмешечкой произнес:
— Успокойся. Слышишь ты, горе мое, успокойся.
— Нет, я убью его, — задыхаясь, говорил человек. — Убью его как собаку. Его и тебя.
— Меня можешь убить хоть сейчас. А его не тронь.
— Бережешь его, сука! — взревел человек и рванулся от повозки.
В ответ раздался тихий смех.
— Дурень. Я дело берегу.
— Какое, к собачьей матери, дело! Никакого дела не осталось! Не жить нам здесь. Уходить надо. За Днестр. Чуешь? Золото есть. Проживем.
— Шкура ты! — вздохнула женщина.
— Любишь?
— Уйди!
— Плевать мне... на все... и на твоего батьку... чуешь ты... — шептал он, очевидно борясь с ней.
Но тут она отпрянула к повозке. И Медведев увидел над собой тонкую руку, длинные пальцы, сжимающие пистолет, и тонкий профиль с поджатыми губами. Он видел этот профиль на фотографии. То была Галина Андреевна, третья официальная жена батьки Махно.
Медведев хорошо знал жестокость этой женщины.
Она проговорила холодно и внушительно:
— Даже если буду с тобой, запомни, тронешь батьку — пристрелю тебя.
В ту минуту Медведев твердо считал, что живым ему не выскочить, в конце концов они его заметят. Спасло появление самого Махно, который, матерно ругаясь, выкатился на крыльцо. Его истерический тенорок всполошил все вокруг. Он метался, вырываясь из рук сдерживавших его спутников.
Остановившись перед женой, покачиваясь и плача пьяными слезами, батька скрипел зубами, плоское, обезьянье лицо его передергивала судорога.
— Левка! — спокойно и властно позвала Галина.
Медведев, пользуясь суматохой, выбрался из повозки, отошел в сторонку и стал возиться с постромками. Он видел,
— Сволочи! — убежденно сказал Махно. — Перестреляю! — И внезапно трезвым голосом заключил: — А ну, до хаты! Выступать будем!
Хромая, он пошел в дом. Двинулись за ним и остальные. Последним медленно шел Левка.
Медведев поднял голову. Левка остановился возле него.
Случай свел их в неожиданных обстоятельствах, и сейчас все зависело от того, найдет ли Медведев верные слова.
Лицо гиганта, безбровое, в свете луны белое, с темными точками глаз, казалось вырубленным из камня.
— Ты кто? — тихо спросил Левка, вглядываясь.
— Я привез Марка, того, что книги вам возит. Чужого кучера брать не хотелось. Так вот теперь в упряжи путаюсь, — простодушно ответил Медведев, понимая, что перед Левкой разыгрывать ездового не следует.
На Медведева пахнуло водочным перегаром — это Левка присел на корточки и своими толстыми, как обрубки, пальцами ловко развязал сыромятный узел.
— Здорово! — восхитился Медведев. — Сразу видно, человек всю жизнь крестьянствовал.
Левка с удивлением посмотрел на него:
— Зачем... Я доменщик... А сам откуда? — уже доброжелательнее спросил он.
— Из Брянска, — ответил Медведев, словно нехотя.
— А-а... — Левка сел прямо на землю. — Вас там сильно растрясли?
По невинной интонации вопроса было понятно, что Левка многое знает о брянских делах и проверяет. Но Медведев о брянских анархистах мог рассказать куда больше. И он рассказал.
Наступило молчание. Левка, обняв колени, глыбой застыл, уставясь в темноту. Вдруг прошептал:
— Анархия — мать порядка, мать вашу!..
— А я верю! — как мог горячее сказал Медведев.
— Э-эх, и я верю, — угрюмо отозвался Левка. — Чего только ради этой веры не делал...
— Вы давно анархист? — с уважением спросил Медведев.
Левка пожал плечами.
— При царе в Юзовке мастеру морду разбил... Потом в революцию из тюрьмы десять хлопцев увел... Потом к батьке пристали... Потом... Что говорить! Я-то верю. — Он помолчал, помотал головой и сдавленным голосам проговорил: — Другие не верят!..
Раздался вибрирующий тенорок Махно:
— Левка! Где ты там делся?
— Кричит, — неожиданно ласково сказал Левка поднимаясь.
— Баб щупаешь, а я тут буду за тебя руки марать? — бесновался на крыльце Махно. — А ну допроси тую сволочь поганую, куда он бежал?
Сердце оборвалось у Медведева — неужели Миша! Он бросился к хате.
Махновцы садились на лошадей. У крыльца двое держали кого-то. Над ними возвышался Левка.
— Нехай запрягають коней, хлопцы зараз прийдуть за повозками, — уже спокойно распоряжался Махно.
— Добре, Нестор Иванович, добре, — низко закланялся с крыльца хозяин.