Чекисты о своем труде (Рассказы и очерки)
Шрифт:
— Здесь документы и карты операции. Посмотрите их внимательно, и тогда вам станет ясно все дело и моя вина. Беда в том, что меня не пожелали выслушать…
С тяжелым чувством мы с Мининым приступили к следствию. Разложив на столе оперативный приказ, карту-трехверстку и другие бумаги, Коршун стал по порядку излагать ход боевых действий. Чем больше говорил Коршун, тем яснее становилась картина боя.
Александр Петрович Бронников был опытным командиром, закаленным во многих боях, спокойным, выдержанным. Командование
Вечером Бронников и Коршун работали над планом операции.
— Глянь, Александр Петрович, карта-то у нас весьма и весьма того, старорежимная, — сказал Коршун, подчеркивая ногтем дату выпуска карты местности, 1900 год. — За два десятка лет она и постареть могла. Чего-то к этой дореволюционной географии доверия не питаю. Полезешь галопом в поле, а там лес стоит…
— А вы, Митя, на карту надейтесь, а сами не плошайте, — Бронников пыхнул тяжелой трубкой, про которую в дивизии говорили, будто Александр Петрович в бою использует ее для дымовой завесы. — Пошлите своих кавалеров на местность, пусть проверят, лес там или поле.
Коршун, выслав, как было указано, вперед конную разведку, двинул полк вперехват правого фланга белых с целью прорваться к ним в тыл. Не отрывая бинокля, он пристально всматривался в ясные очертания местности, ожидая возвращения разведки. Приближалось условленное время для атаки противника, но разведка не возвращалась. «Неужели попались, обнаружили себя?» — с досадой и тревогой думал Коршун. Боясь упустить время, он ринулся с кавполком на противника.
«Местность, по которой скакали кавалеристы, была вначале ровная, открытая, и они беспрепятственно приближались к цели. Вдруг навстречу вылетел разведчик, осадил коня перед Коршуном:
— Противник нас обнаружил! Двое убиты, впереди болото и засада белых с пулеметами… Полк необходимо немедленно повернуть влево, в обход болота!
Коршун дал шашкой команду полку повернуть влево, но было уже поздно…
Лошади стали вязнуть в болоте, которого не было на карте. Противник из засады открыл пулеметный огонь.
Коршун сохранял спокойствие и твердость. Он вывел полк из болота и зоны обстрела. Но это были уже остатки полка. Оказалось много раненых, убитых меньше. Главные потери были в лошадях.
Пехота Бронникова, не получив, как было намечено, подкрепления, прекратила бой и отступила на исходные позиции. Операция была сорвана».
Рассказав все это, Коршун взволнованно закончил:
— Я не снимаю с себя вины. Многое я не предусмотрел. Но я не изменник, дайте мне возможность кровью врагов революции смыть этот позор.
Мы с Мининым внимательно слушали и всем сердцем чувствовали правильность слов Коршуна. В них не было фальши и недомолвок.
— Скажите, Дмитрий Павлович, где тот разведчик, который предупредил вас, что впереди засада
— Сизов? Он в полку. Это помкомвзвода 1-го эскадрона.
Я спросил Коршуна, не желает ли он, чтобы кого-либо допросили по делу.
Он слабо улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— Действуйте по вашему усмотрению. Я был на виду у всего полка.
— Хорошо было бы выехать на место боя, чтобы все увидеть своими глазами, — предложил Минин.
— К сожалению, это невозможно, — печально сказал Коршун, — там сейчас белые.
— Были ли у вас в прошлом подобные случаи при выполнении боевых заданий? — спросил я.
— Нет! Никогда подобного не случалось.
Минин закончил протокол допроса и дал его подписать обвиняемому. Несмотря на сложную боевую обстановку, мы решили допросить главного свидетеля — комбрига Александра Бронникова. Он мог дать свое заключение о степени виновности Коршуна и добавить важные детали по делу. А я решил допросить разведчика Николая Сизова, за которым послал в полк нарочного.
Минин собирался уже уезжать, когда на столе загудел зуммер. Звонил Витол, находившийся в штабе дивизии. Он интересовался ходом следствия.
Оставшись недовольным моим ответом, он кричал в трубку:
— Зря канителитесь! Вопрос совершенно ясен. Мнение командования дивизии известно, мое тоже. Разве вам этого мало? Факт неслыханного разгрома кавполка на лицо. Коршун своей жизнью должен за это ответить.
Минин, присутствовавший при разговоре, ударил кулаком по столу:
— Совесть-то партийная где у него осталась?!
— Будем делать по-нашему, Сергей Иванович, — сказал я, — заканчивать следствие по справедливости. Поезжайте к Бронникову.
— Хорошо, — сказал, немного успокоившись, Минин, — я по пути заеду к начальнику политотдела Смелову, доложу о ходе следствия и расскажу о давлении на нас со стороны Витола.
Зная необузданный прав Витола, я понимал, что в стремлении выполнить свое намерение он мог пойти на крайние меры. Командование его поддержит.
Мои раздумья прервал звон шпор.
— По вашему приказанию помощник комвзвода 1-го эскадрона кавполка Николай Сизов прибыл! — отрапортовал вошедший.
Он слово в слово подтвердил показания Коршуна. Я дал подписать ему протокол.
— Можете быть свободны.
Он встал, вытянулся, но не уходил.
— Вы хотите еще что-то сказать? Не стесняйтесь.
— Разрешите сказать, товарищ следователь! Полк просит, и я также от своего личного имени прошу: не судите строго нашего командира. Оплошность, конечно, большая, да и разведка подвела. Товарищей моих судить не приходится, они там, в болоте, и остались. А я готов к ответу… Но Дмитрий Палыч старался, он душу отдаст за доблестную победу. Если бы не он, все бы мы там легли. Верните нам товарища Коршуна. Поплачут еще белые от его крепкой руки!..