Чекисты рассказывают. Книга 5-я
Шрифт:
Морев поднялся на второй этаж. Позвонил. Ему открыла служанка и жестом предложила следовать за собой.
В уютном кабинете, заставленном книгами, сидел человек. Его лицо было скрыто тенью от абажура: на письменном столе стояла лампа с большим голубым абажуром.
— Садитесь, господин Морев, — на чистом русском языке произнес мужчина. — Можете называть меня господином Осава или капитаном Осава.
— Очень рад знакомству, господин Осава. Спасибо, — Морев осторожно сел на стул. Он не знал, зачем его пригласили в этот дом, но в душе считал, что это признак особого доверия. Хотел было сказать, что его направил полковник Накамура, но Осава его опередил:
— О вас я знаю все. Господин Накамура дал мне исчерпывающие сведения. Я так же, как полковник, одобряю вашу работу в ТКП. Но сейчас, если вы не возражаете, я хотел бы поговорить о другом.
— Я слушаю, — Морев с любопытством рассматривал японца. Он догадывался, с кем имеет дело.
— По нашему мнению, среди эмигрантов в Харбине вы проделали большую работу.
Морев жестом пытался показать, что его роль не так уж велика, но Осава продолжал:
— Не скромничайте. Мы ценим ваши заслуги... Сейчас мы знаем здесь каждого русского эмигранта... Но не в этом дело. Я хочу сказать, что для нас было бы важнее все усилия направить туда, — Осава жестом показал на север.
— Вы, вероятно, знаете, что мы работаем и там.
— Буду говорить с вами откровенно. Все усилия нужно направить на переброску в СССР новых людей. Они должны создавать там самостоятельные группы, независимые одна от другой, способные проникнуть в глубь страны. Эти группы не следует связывать и с дальневосточным центром ТКП, так как это может их провалить.
— Я не совсем понимаю...
— Хорошо, я поясню. Ячейки ТКП выполняют «черновую» работу, готовят восстание.
Морев согласно кивнул головой.
— Наши самостоятельные труппы, о которых я говорю, должны работать более тонко. К ним будут направляться курьеры и исполнители, которых рекомендовать будем мы. Наши люди будут снабжать, участников групп деньгами, вооружением. Часть вооружения будет передаваться ячейкам ТКП. Для этого нужно создать на той стороне несколько складов с оружием.
Осава вышел из-за стола, вызвал служанку, сказал несколько слов по-японски. Отпустив служанку, подошел вплотную к Мореву.
— Вам я раскрою один секрет, — тихо проговорил японец. — Нам поручено проникнуть в штаб Блюхера... — Осава внимательно наблюдал за реакцией Морева и остался доволен. Последний держался спокойно.
Видимо, из желания убедиться в полной солидарности Морева с предложенной тактикой борьбы, Осава продолжал развивать тему:
— Как я понимаю, ТКП продолжает дело эсеров в России, — японец неплохо разбирался в тактических платформах бывших политических партий в России, — а эсеры признавали все методы борьбы.
Морев опять кивнул. Но капитану Осаве молчаливого согласия было мало. Он хотел, чтобы Морев высказал свое отношение. В это время служанка принесла кофе в маленьких чашечках, комната наполнилась ароматом. Осава предложил:
— Пейте, господин Морев.
И, подавая пример, японец отпил глоток. Поставил свою чашечку на стол и спросил:
— Вы согласны с тем, что я сказал?
— Да. — Морев произнес твердо. Это соответствовало его личным убеждениям.
— Таким образом, господин Морев, мы подошли к, главному: к цели вашего сегодняшнего визита ко мне. Господин Накамура, вероятно, ничего не говорил вам о том, где я работаю?
— Нет. Но... — Морев хотел сказать, что он догадывается. Капитан Осава не дал ему договорить.
— Я хочу, чтобы на этот счет у вас не было неясности. Я — сотрудник военной разведки. У нас особые порядки и особая дисциплина.
— Понятно.
— Поскольку вы согласны со всем, что я вам говорил, то я хочу перейти к конкретному делу. Вы что-нибудь знаете о штабе Блюхера?
— Блюхера знают все...
— Господин Морев, каждый раз вы не хотите понимать с полуслова, требуете уточнений, — капитан Осава стал раздражаться. — Где расположен штаб? У вас есть там знакомые?
— Я никогда не был в Хабаровске, только слышал, что есть такой командующий...
— Жаль. Но ничего. Поедете и узнаете. План вашего проникновения в штаб составим вместе.
— Я? — Морев чуть не вскочил со стула, весь побагровел. Он был согласен со всем, что говорил японец до сих пор. Но шел отвлеченный разговор, и он никак не полагал, что должен будет исполнять лично. Морев даже прикидывал в уме, кого из эмигрантов он сможет рекомендовать для такого дела. Только теперь до него дошло, что японская разведка наметила его. И он испугался, хорошо зная, чем это может кончиться, Морев сделал последний рывок, чтобы вырваться из липких объятий, воскликнул: — Но я не сумею!
— Сумеете. Мы вас научим и подготовим. — В голосе Осавы не было никаких эмоций, он звучал так бесстрастно, словно речь шла не о человеческой жизни, а о добыче крабов или морском купании.
— Меня схватят и расстреляют!
— Почему вас должны схватить? С таким же успехом могут схватить любого другого... Все будет хорошо подготовлено и рассчитано.
— Я могу подумать?
— У вас нет выбора. Вы были участником антоновского мятежа, расстреливали красноармейцев. Из России бежали нелегально. Здесь вы тоже много сделали такого, чего большевики вам не простят. Вы не можете нам изменить. Мы вас считаем человеком надежным.
Лицо Морева из красного превратилось в серо-зеленое. Ладони рук стали мокрыми. Он окончательно понял, что попал в западню.
— А если я все же откажусь?
— Тогда я не ручаюсь за вашу безопасность здесь. Вы знаете слишком много... — Осава так же улыбался, а его глаза, холодные и бесстрастные, отливали металлическим блеском. Увидев эти глаза, Морев вспомнил мельницу под Харбином, куда однажды вечером приехал вместе с Грачевым и Василием Сучковым, темный сарай, керосиновую лампу и тюки листовок. Грачев с веревкой в руках... Глаза у Грачева были точно такие, как сейчас у Осавы... Морев задрожал, в голове помутилось.