Чекисты рассказывают...
Шрифт:
Приодели нас с Пюриком на французский манер. Достали даже перстни и галстучные булавки с огромными бриллиантами, надушили хорошими духами. Номер гостиничный обставили с парижским шиком. Бандюга, как увидел нас, пижонов французских, так и растаял от предвкушения наживы. Золотого слитка он, правда, с собой из предосторожности не принес, но дал точное описание: вес ровно двенадцать фунтов, девяносто шестой пробы. И заломил немыслимую цену. Я через «переводчика» стал торговаться. Наконец, сговорились. Но мсье Ориоль (то есть я, новоявленный «Картье») через переводчика сказал Битюгову:
— Мсье Битюгов, или как вас там…
Бандюга расхохотался.
— Передай этому лягушатнику, — приказал он переводчику, — что у меня самое настоящее золото. Лично в банке получил… Ха-ха-ха! Завтра принесу, пусть полюбуется.
Вот тут мы с Аракеловым едва не сплоховали. Пылкий Самсон Артемьевич воскликнул:
— Уж не из Русско-Азиатского банка, который был ограблен еще при Керенском?
Я тоже выказал себя нелучшим образом, издал возглас удивления. А ведь я, по сценарию, ни слова не понимаю, по-русски.
Бандит мигом выхватил наган. Еще секунда и пришлось бы нам худо. Но выручил коллега из Самарканда, «переводчик» Пюрик.
— Спрячьте, мсье, этот смертоубийственный предмет. Кто же не помнит знаменитого ограбления Русско-Азиатского банка на улице Ирджарской? Мой клиент — коммерсант, он имеет право быть в курсе дел, хотя ему совершенно безразлично, где продавец получил товар. И если слиток действительно с Ирджарской, то я поздравляю вас, мсье. Это была артистическая работа! В тот день как раз в меньшевистском совете милицейский деятель Арсеньев распространялся о своих делах на ниве… хм… криминалистики.
В этот момент ему и сообщили о… хм… экспроприации банка! Ха-ха-ха! Вы бы только посмотрели в тот момент на физиономию господина Арсеньева! Помереть со смеху можно было.
Бандит немного успокоился, спрятал наган. И все же спросил:
— А чего этот лягушатник зенки вытаращил? Он же ни бельмеса по-русски не мекает?
Пюрик «перевел» мне его вопрос.
Я тут же с жаром стал объяснять «переводчику» по-французски, что, услышав слово «банк», понял это слово и заинтересовался. Ибо банк он почти на всех языках будет — банк. А если слиток, как мне только что пояснил переводчик, банковский, то это и вовсе хорошо, больше гарантии.
— А ежели так, — ухмыльнулся бандит, — тогда и цена ему будет пожирнее. — И он взвинтил цену.
— Все же надо посмотреть, — уклончиво ответил «Картье».
Бандит вдруг вновь выхватил наган. Говорит «переводчику»:
— А ну, пусть твой лягушатник покажет свой французский документ. Я тоже хочу работать с гарантией.
Вот когда я с особой любовью вспомнил Фрица Яновича Цируля. Он настоял, чтобы мне «на всякий пожарный случай», как он выразился, изготовили «французский» паспорт.
Я вытащил его из кармана, но при этом сделал оскорбленное лицо и передал через «переводчика», что отказываюсь вести дальнейшие переговоры. Среди коммерсантов не принято совать под нос пистолеты и вообще подозревать в жульничестве.
— Пусть заткнется твой французишка, — окончательно успокоился Битюгов. — Он же не верит мне на слово? Хочет лично позырить на золотишко, хоть мое слово — Сеньки Битюга — дороже золота. Завтра утречком приволоку слиток.
Специальная опергруппа не спускала глаз с бандита — преступника опытного, хитрого, жестокого. Надо было проследить, где он прячет золотой слиток. Малейшая ошибка, неосторожность — и провал. И это опять-таки грозило мне с Аракеловым неприятностью. Мы были безоружны. Встретиться с бандитом невооруженными нам опять посоветовал Цируль. Удивительный человек! Как быстро он освоился в нашем деле. Ведь даже я, опытный криминалист, на всякий случай положил в задний карман брюк никелированный браунинг фон Франка, который, как выяснилось после подавления мятежа, и покушался на Цируля, но во время обстрела сквера из крепости шрапнелью был убит наповал. Железный человек Фриц Янович. На него и в двадцатом году неизвестный совершил покушение, однако Цируль вместо дичи мгновенно превратился в охотника и уложил террориста. Опознать его не удалось: без документов, без особых примет. Наверное, какой-нибудь фанатик из осиповского отребья.
Однако я, кажется, отвлекся. Фриц Янович, превращая меня во «француза», вытащил у меня из кармана браунинг, а у Аракелова отобрал кольт.
— Вы же, господа, — смеется, — мирные спекулянты. Битюгов — бандит отчаянный.
Он глядел как в воду. Бандит, едва пожав руку «французскому ювелиру», бесцеремонно прошелся лапищами по пиджаку, брюкам, затем обыскал «маклера» Аракелова и даже «переводчика».
— На всякий случай, — пояснил он, ухмыляясь.
Итак, мы с Аракеловым и Пюриком сидели в шикарном номере гостиницы и ждали, что же произойдет дальше. Если бандит засек за собой «хвост», он, чего доброго, может ворваться к нам в номер и перестрелять нас, как куропаток. Ему все равно нечего терять!
Однако агенты провели операцию без сучка и задоринки. И было установлено: ночью Битюгов прокрался на кладбище и принялся копать землю возле склепа, в котором с 1916 г. покоился прах известного военного топографа полковника Петра Карловича Залесского.
Вскоре преступник отправился назад со свертком. Сверток не очень большой, но, по-видимому, тяжелый.
Рано утром, как было условлено, он показал «ювелиру» слиток золота высочайшей пробы. Тут мне пришлось разыграть французские восторги, восклицая: «Ой-ля-ля! Мон дье!» и прочие банальности.
Битюгова интересовала валюта: франки, доллары, фунты. Пришлось рассчитаться, как договорились. Тут же «французский ювелир» через «переводчика» предложил:
— Мсье Битюгов, будем откровенны. Вам нужна валюта, мне — золото. Если «переводчик» меня правильно информировал, вы позаимствовали этот слиток из банка. Я — оптовый покупатель и полагаю, что вы, мсье, не ограничились одним-разъединственным слитком. Не так ли? Не сэ па? Уступите мне и остальные. С одним условием: оптовая цена слиткам снижается на десять процентов.
— Ханыга! — прохрипел грабитель, довольно улыбаясь. Семь процентов скидки — и амба.
Короче говоря, сделка состоялась. Битюгов ночью отправился на кладбище, увлекся раскопкой клада. В это время из засады и выскочила оперативная группа. Бандит и ахнуть не успел, как оказался связанным, с кляпом во рту. На допросе он признался, что ограбил в семнадцатом году в Ташкенте Русско-Азиатский банк, во время налета убил кассира Кирсанова. Открыл он и своих сообщников, которые вскоре тоже были арестованы.