Чекисты

Коллектив авторов

Старинов был удивительно энергичным человеком. Совершенно не сведущих в партизанском деле людей он за короткое время обучил тактике партизанской борьбы, приемам организации и ведения диверсионной работы в тылу врага. Не хватало оружия, особенно диверсионных средств, и Старинов покупал в аптеках бертолетовую соль, селитру и различные другие химикаты, а затем в организованной им же лаборатории изготовлял с интербригадовцами самодельные мины и фугасы. Вместе с группами партизан-диверсантов он ходил на боевые задания в тыл фашистских войск. Результаты одной из его операций вызвали отклик во многих странах Европы. Вот как это было. В горах, где полотно железной дороги проходило рядом со стометровым обрывом, он устроил крушение пассажирского поезда, в котором ехали в войска Франко летчики военно-воздушных сил Италии. Целый поезд с тремястами

асами от Муссолини полетел в пропасть. Катастрофа произошла в ущелье под Кордовой, и об этом вскоре узнали не только в Италии. Траурные обрамления запестрели в газетах и других стран, потому что многие из погибших являлись потомками баронов и графов, банкиров и вельмож, имевших широкие родственные связи за пределами своей страны. Что же касается республиканской Испании, то здесь вездесущие корреспонденты стали разыскивать исполнителей диверсионной акции, вызвавшей резонанс, если так можно выразиться, международного масштаба. Некоторые журналисты достигли своей цели, и на базу Старинова в Вильянуэва-де-Кордова началось паломничество корреспондентов. В числе других приехали Илья Эренбург и Михаил Кольцов. В целях конспирации Старинову пришлось перебазироваться в другое место. Испанцы звали его Рудольф, и вместе с ним в рейды ходила его боевая подруга Анна Обручева, или Луиза.

А Николай Архипович Прокопюк по приезде в Испанию стал советником и командиром партизанского формирования на Южном фронте. Был он человеком веселым и жизнерадостным, и испанцы быстро полюбили его, стали называть „команданте Николас“. Он носил форму республиканской армии без знаков различия, на голове черный берет, на боку кобура с небольшим пистолетом. Всегда был тщательно выбрит, подтянут и не изменял своей ироничной манеры поведения.

В августе 1937 года он встретился с Ильей Григорьевичем Стариновым, который в то время был советником в отряде знаменитого капитана Доминго Унгрия — в будущем командира 14-го партизанского корпуса. Встреча произошла в Андалузии, в городе Хаен, у общевойскового советника полковника Кольмана (Вильгельма Кумеланаса). Николай Архипович приехал к Кольману вместе с начальником курсов по подготовке диверсионных групп Максимом Константиновичем Кочегаровым. Как и обычно при таких встречах, вспоминали прошлое, говорили о настоящем. От Кольмана поехали на базу Старинова и там познакомились с начальником штаба сербом Любо Иличем — будущим партизанским генералом — и самим Доминго Унгрия. Старинов показал гостям свою лабораторию, в которой были и мины различного назначения, и самодельные гранаты, и зажигательные средства замедленного действия. Потом Доминго Унгрия дал обед в честь гостей. Переводила за столом Анна Корниловна Обручева, потому что у советников с испанским языком было довольно туго. В шесть часов вечера зазвонил колокол в близлежащем женском монастыре. Николай Архипович заметил:

— Удачное вы для себя место выбрали — соседи, наверное, прикрывают от авиации… Не будут же они бомбить монастырь?

— Соседки, — ответил Старинов, — монахини, ждут не дождутся франкистов. А насчет налетов — действительно тихо. Раз, правда, в соседний дом угодило, и у меня керосинка опрокинулась на смолу… А там в углу динамит… Ну, Аня потушила вовремя.

— Луиза… — сказал Доминго Унгрия и улыбнулся.

— Луиза, — поправился Старинов.

— Доминго сказал, — перевела Анна Корниловна, — что вы чересчур много курите, Николай Архипович. Это вредно.

Действительно, Прокопюк выкуривал сигарету одну за другой, и это всегда было так.

Вышли на улицу. Дул теплый ветер со Средиземного моря. Глядя на белые стены монастыря, за которыми таилась другая жизнь, Николай Архипович задумчиво произнес:

— Монахини… — И потом, как бы очнувшись: — Пора ехать!

На обратном пути, в машине, он говорил Кочегарову:

— Особенно хороши у Старинова эти магнитные мины. Очень удобные: приложил, и держится — никакого крепления. И легкие, — он взял в руки одну из мин, которую дал ему с собой Старинов, — килограмма два, не больше.

В конце декабря 1937 года Николай Архипович познакомился с будущей своей женой — Александрой Антоновной Вышинской. Она приехала в Испанию в качестве переводчицы, тоже добровольно. Как и Прокопюк, она добиралась до Франции поездом, а дальше на машине до Барселоны. В горах выпал снег, в заиндевевшем стекле машины Александра Антоновна видела белые пики гор. Что ее ждет в Испании?

В

Барселоне, на побережье Средиземного моря, было довольно тепло, шел дождь, и тут Александра Антоновна узнала от встретивших ее людей, что место ее назначения — город Альмерия, до которого еще день пути. Выехали рано утром. Небо очистилось от облаков, поднялось солнце, но с моря тянуло свежестью. „Ну, пусть будет удачным это путешествие“, — подумала Александра Антоновна. Испанский пейзаж был прекрасен, но она ни на секунду не забывала, что на земле этой идет война.

Вечером при въезде в город Альмерию машину остановил испанский патруль и попросил следовать за ним. Подъехали к небольшому старинному особняку, окруженному садом. В доме Александру Антоновну встретил высокий, средних лет человек, одетый в хорошо сшитый летний костюм. Это был Николай Архипович. Он посмотрел внимательно на нее и улыбнулся.

— Сознаюсь, — сказал он, — я поскорее хотел встретиться с земляками, вот и устроил засаду при въезде в город.

Он оставался в Альмерии, а она работала в городке Берха, в сорока километрах. Иногда она приезжала в Альмерию по делам, и он никак не хотел ее отпускать. В лунные вечера увозил за город, к побережью. Там было похоже на Крым… Она спрашивала:

— О чем ты думаешь?

— О море. А ты?

— О войне. — Она старалась не думать о войне в те вечера, однако Ничего не получалось. — …Но мне не страшно с тобой.

Однажды она приехала на целых два дня — того требовала работа, но Николая Архиповича на месте не оказалось: только что со своей группой он ушел в тыл франкистов, на боевое задание. „Ничего, — подумала она, — впереди целых два дня, может, к моему отъезду вернется… Неужели что-нибудь серьезное? — И сама себя успокоила: — Да нет же, наверное, что-то обычное. — И тут же: — Да ведь не бывает обычного… — И снова сама себе: — Ну, ты же знаешь, что, помимо прочего, ему еще и везет!“

Да, ему повезло и на этот раз. Еще днем при содействии командира батальона, занимавшего близлежащий участок фронта, они изучили обстановку в зоне, где было намечено проникновение в тыл врага. Побывать в этом тылу было необходимо для того, чтобы захватить „языка“. С наступлением темноты тронулись в путь. Разведчики батальона, которыми командовал молодой испанский капитан, коммунист, проводили их на глубину около двух километров в зону, контролируемую противником, и, пожелав удачи, повернули назад. Они остались всемером. Ночь была темная, но слишком уж тихая. По пути наткнулись на оливковую рощу, и ноги стали вязнуть в раскисшей от долгих дождей земле. Пришлось двигаться медленно, осторожно поднимая ноги, чтобы не чавкало, и от этого сильно устали. Но за ночь все же вышли к намеченному пункту и в густых зарослях на склоне горы остались на дневку. Шоссе, на котором планировали захватить „языка“, находилось в полутора километрах. Взошло солнце, и тогда разулись, чтобы подсушить промокшие сандалии-апаргатос. Отдыхали по очереди, соблюдая полную тишину. День тянулся бесконечно долго. Наконец подошла очередь Николая Архиповича отдыхать, и это было уж в сумерках — он забылся тревожным полусном. Когда очнулся, было уже совсем темно. Перекусили и пошли к шоссе.

По нему проносились одиночные грузовые и легковые автомашины. Никаких признаков охраны шоссе или контрольно-пропускных пунктов не заметили. Часа через два после наступления темноты движение на дороге стало совсем редким. Два человека из группы Прокопюка спустились и установили поперек шоссе стальные колючки, замаскировав их травой, придорожным мусором. Стали ждать. Внезапно показались огни автомашины, выскочившей из-за поворота. Автомобиль проехал мимо кустов, за которыми залегла группа, и — по колючкам. Через две-три секунды вспыхнули позади машины красные стоп-сигналы и отплыли в сторону — к обочине, замерли. В темноте трудно было определить расстояние до автомашины, но, прикинув, решили, что ие менее 300 метров.

— Далековато, — прошептал Николай Архипович.

И все же он решил вести группу к машине. Как тени заскользили они вдоль дороги, то стремительно, то замирая, потому что под ногами нет-нет да шуршали камешки. Метрах в пятидесяти остановились и присели в придорожных зарослях. Теперь машина была видна довольно хорошо. Водитель устанавливал домкрат, а рядом топтался пассажир в офицерской форме и недовольно покрикивал на шофера. Домкрат скрипел, и это было кстати. Офицер щелкнул портсигаром, потом вспыхнула зажигалка и осветила на миг его лицо, блестящий козырек фуражки.