Чекисты

Герман Юрий Павлович

— На днях наш заведующий отделом Юдкевич, у него принимает дела ваш коллега, принес мне ее… Больше ничего не ведаю…

— Ну хорошо, разберемся.

— Вы, может, разрешите позвонить жене? Волнуется.

— А когда саботажничали, не волновалась? Вот передадите дела и пойдете к ней, — ответил Ильин.

— Благодарствую, благодарствую. Продолжавший копаться в бумагах Зеленцов, взглянув на Защука, заметил:

— За козни, творимые нам, в «Крестах» надо бы немножко посидеть.

— Расследование установит, кто злостные организаторы этих

козней, а кто заблудившиеся, — сказал Ильин.

— Заблудился, каюсь, — перебил Ильина разволновавшийся Защук.

«Инструкция» определяла линию поведения саботажников на период до созыва Учредительного собрания. Период этот, кстати, был избран не случайно. Контрреволюция, как известно, возлагала большие надежды на Учредительное собрание, готовясь с его помощью похоронить Советскую власть.

«…Служащие не должны входить ни в какие сношения с представителями Совета Народных Комиссаров, — обязывала «Инструкция». — Выдача каких-либо подписок и обязательств представителям Народных комиссаров, безусловно, не допускается…»

Стал известен чекистам и другой весьма характерный факт. Оказалось, что вскоре после образования Народного комиссариата продовольствия в Аничковом дворце состоялось собрание служащих. Среди выступавших были и деятели «Союза союзов». Демагогически манипулируя словами о демократии, они призывали чиновников к забастовке и заверяли, что материально те не пострадают, ибо не только будут получать аккуратно жалованье, но и пособия через «Союз финансово-банковских служащих».

Несмотря на ряд решительных мер Советского правительства по борьбе с саботажем, саботажники не унимались.

Советом Народных Комиссаров 19 ноября 1917 года, например, было принято специальное решение, в котором саботажники предупреждались, что если они не приступят к работе и не возвратят полученное жалованье, то будут преданы революционному суду как за воровство народного имущества. Благодаря этим мерам и проводившейся в печати разъяснительной работе многие саботажники возвращались на службу.

Но тем не менее в основном видное чиновничество бывшего Временного правительства продолжало саботировать и особенно в таких жизненно важных органах, как продовольственные, транспортные, финансовые.

Дело доходило даже до того, что в некоторых учреждениях комиссаров пытались не допускать к исполнению ими своих обязанностей под угрозой физической расправы. Вот что доносил об этом в своем рапорте командир красногвардейского отряда Иван Лабецкий:

«…Когда пришел на собрание комиссар сберегательных касс Овчаров и объявил служащим, что он назначен комиссаром, то члены стачечного комитета Джавров и Тихомиров начали кричать, что комиссара нужно поколотить и выбросить вон, что никаких комиссаров им не нужно. Только благодаря содействию сторожей, которые пришли на помощь комиссару, последнему удалось избежать самосуда…»

После операций на Литейном проспекте, 46, и в Аничковом дворце у чекистов уже были веские основания считать, что контрреволюционными центрами, своего

рода штабами саботажа, являлись «Союз союзов» и «Союз финансово-банковских служащих». Эти союзы были созданы, кстати, при Временном правительстве и возглавлялись кадетами и меньшевиками.

Ликвидация этих штабов началась с ареста председателя «Союза союзов» А. М. Кондратьева, председателя «Союза финансово-банковских служащих» Л. В. Теслера и некоторых других деятелей саботажа.

Во время обысков, как и следовало ожидать, были найдены протоколы разного рода сборищ саботажников, воззвания и обращения, ведомости на выдачу «пособий», подписные листы «пожертвований» и другие документы так называемой «саботажной бухгалтерии».

Примечательно, что некоторые из этих материалов хранились в потайных местах.

Поначалу обыски на службе и на квартире видного чиновника Петроградского внешнеторгового банка кадета Шохор-Троцкого были безрезультатными. Но чекисты усомнились и произвели повторный, более тщательный обыск. И вот в захламленном чулане, среди старой рухляди, обнаружили сверток, в котором оказались сберегательные книжки, векселя, финансовые счета и другие документы по финансированию саботажа.

Другой активист саботажа, чиновник Азово-Донского банка в Петрограде, меньшевик Харитонов запрятал две пачки аналогичных документов в подвале своего дома, где хранились дрова.

В результате обысков материалов об организации акций саботажа, а главное об их финансировании, у чекистов значительно прибавилось. Добавилось и работы: нужно было исследовать, проанализировать полученные материалы, чтобы раскрыть всю картину финансирования саботажа.

Не было необходимости уличать этими документами арестованных, ибо факты их активной саботажнической деятельности были налицо, и на первых же допросах они не стали отрицать этого.

Но среди найденных при обысках материалов «саботажной бухгалтерии» были документы и безымянные, нарочито завуалированные. И не кто иной, как Теслер, этот образно говоря коммерческий директор саботажа, мог внести в них ясность.

— Национализацию банков наш «Союз» считал компетенцией Учредительного собрания, — начал свои показания Теслер, — средства для забастовок брались из имевшегося у «Союза» стачечного фонда, а также специальных отчислений…

— Предъявленный мне документ, — пояснял далее Теслер, — обозначает сумму, полученную мною для «Союза союзов» в разных банках при содействии Кутлера.

Документ номер шесть удостоверяет, что Богданов получил от меня названную сумму и чековую книжку по открытому счету на его имя. Богданов — известный социал-демократ…

Документы семь и восемь — расписки служащей ЦИК (1-го созыва, т. е. меньшевистского. — И.Б.) П. Филипповой, которая давала мне деньги. Не думаю, что это были ее собственные деньги…

Документ номер девять означает, что я передал из денег, полученных от разных учреждений, «Союзу союзов» триста тысяч рублей…