Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона
Шрифт:
Женщина-оратор, по-видимому, ставила своей задачей вселить в нас бодрость, поднять наш ослабевший дух.
Мы вошли в зал хмурясь. Сели по местам нахмуренные. А когда она заговорила, нахмурились еще больше. Вряд ли кто-нибудь слушал, что она там говорит. Женщина довольно прытко подвигалась вперед и вдруг неожиданно заявила:
— Наука говорит: когда мы улыбаемся, расходуется энергия двадцати семи мускулов лица, а когда хмуримся — почти вдвое больше: пятидесяти одного мускула.
Она
— Так зачем же нам хмуриться?
В этот момент Виктор Тоска открыл глаза и громко сказал:
— Чтобы делать побольше физических упражнений.
Раздался общий хохот, крики «браво!», аплодисменты, и кто-то добавил:
— Правильно! Надо как можно больше упражняться.
Ротный командир поднялся с места и заорал:
— Отставить!
И сразу все стихло.
— Кто это сострил? — спросил ротный.
Виктор Тоска хотел встать, но Доминик схватил его за плечи и толкнул обратно на стул. Потом Доминик встал сам.
— Явитесь ко мне в канцелярию, — сказал ему ротный, и Доминик вышел из зала.
Он был оставлен на неделю без увольнения плюс наряды вне очереди каждые судки.
— Братишка-то мой, а? — говорил он. — Самый воспитанный мальчик на свете, — на него хоть с ножом, он все равно будет вежлив. И вот на тебе: засыпает на этой паршивой лекции, просыпается как раз вовремя, чтобы сочинить ядовитую шуточку, — ну и держал бы ее при себе, как это делаем мы, горлодеры, так нет же, тут ее и выпаливает!
Как-то раз вечером наш тогдашний сержант, по фамилии Какалокович, добрых полчаса распекал нас в строю. Потом он выпятил нижнюю губу, как делал всякий раз. когда старался выбирать слова, и сказал:
— Ротный командир поручил мне коснуться, значит, одного негласного вопроса. То есть это неофициально, между нами. В армии нет места ночным феям — значит, ребята, который из вас эта самая… фея, давай пусть явится ко мне после поверки, потому что ротный командир говорит, это вина не ваша. В армии ночных фей не полагается — и все тут. Понятно?
Все поняли, но промолчали, и сержант скомандовал:
— Разойдись!
У нас было в обычае собираться вокруг Какалоковича после вечерних занятий, чтобы узнать гарнизонные сплетни и посмеяться над сержантом, и, разумеется, на этот раз вокруг него собрались решительно все. Мы смеялись над тем, как удачно он подбирал выражения в своей последней речи, и тут сержант вдруг спросил:
— Где рядовой Виктор Тоска?
А Виктор прохаживался по ротной линейке с Ником Калли, и все ему стали кричать:
— Эй, Виктор! Сержанту нужно с тобой поговорить.
Виктор подошел. Сержант и тут не сразу мог справиться со своим языком, но все-таки он спросит:
— Ты где был вчера вечером?
— Когда?
— Часов в десять, что ли, говорят.
— А кто говорит?
— Ладно, где ты был?
— Сидел на скамейке возле кино и слушал музыку, потому что картину видел раньше. А что?
— Кто был с тобой?
— Никого.
— Значит, ничего не случилось?
— Что вы хотите этим сказать?
— Разве никто к тебе не подходит и не подсаживался рядом, хотя там уйма скамеек, на сто ярдов по обе стороны дорожки в кино?
— Ах, да, — сказал Виктор. — Я и забыл. Какой-то капитан подошел и сел рядом.
— А ты и забыл?
— Ну да. А что?
— Слыхал последнее, что я говорил перед строем, а?
— Ну, конечно. Так что из того?
— А что тебе капитан говорил?
— Не помню. Я встал, чтобы отдать ему честь, а он говорит: «Не трудитесь», так что я не стал козырять. Имею полное право не козырять офицеру, раз он говорит, что не надо. В чем дело?
— А как ты думаешь, что теперь сделают с этим твоим капитаном?
— Что с ним сделают?
— Вышибут вон из армии.
— Почему?
— А ты и не знаешь?
— Откуда ж мне знать?
— Ты там был, нет? Ты да он… Что, не так?
— Не понимаю, что вы хотите сказать.
Виктор с недоумением на всех оглянулся, и все стали строить ему умильные рожи, так что он наконец-то понял, что Какалокович силился ему втолковать.
— Не говорите глупостей. — сказал Виктор.
Он повернулся и ушел, а ребята стали просить:
— Ну, сержант, что случилось? Расскажите нам, ладно?
— Я там не был, — сказал сержант, — но говорят, у капитана с Виктором завелся флирт. Во всяком случае, капитан с ним заигрывал. А Виктор, пожалуй, даже и не понял, что ему нужно. Он, конечно, тупица изрядная.
— Кто-нибудь, возможно, наклепал на капитана, — сказал Вернон Хигби.
— Ну да-а! — протянул сержант. — Это такой фрукт. Его выследили. А с вами, ребята, никто тут не флиртовал последнее время? Армия таких не потерпит.
Все расхохотались, а Джо Фоксхол сказал:
— Вы тут единственный, кто с нами флиртует, сержант. Да вы не только флиртуете, вы каждый день… нас с утра до вечера.
— Что верно, то верно, — согласился Какалокович. — А если кому из вас, ребята, это не нравится, можете… себя сами. Ну а с тобой никто не флиртовал?
— С кем это? — спросил я.
— С тобой, — сказал Какалокович, и тут я понял, что он обращается ко мне, и очень испугался: ведь теперь ребята меня засмеют.
— С ним? — удивился Джо Фоксхол. — Вы имеете в виду Весли Джексона? Да какой дурак станет флиртовать с этакой образиной?